Книга Игра одиннадцати, страница 75 – Амалия Лик

– Эй, ты где? Рина? Ри-на! Ри-на! – кричала Ева, но в ответ слышала только собственный голос, который раз за разом уносился вдаль.

Ева пошла по кромке, толкая перед собой ветку, чтобы не попасть в ловушку и, всматриваясь в поверхность топи, ища хоть какой-то признак Рины, хоть что-то. Но перед ней была ровная поверхность, на которую опустились сумерки.

«Может, она нашла способ выбраться? Нырнула и выплыла где-то? Она же не могла умереть! Меня не было всего несколько мгновений… Она не могла…»

Но глаза видели только землю. Ева сунула веткой в болото, проекция пошла рябью, но Рины все равно нигде не было.

– Ри-на! – закричала она, но никто не ответил. – Рина, Рина, Рина! Черт бы вас всех побрал!

Со всей силы Ева швырнула палку в болото и просто завопила до хрипоты, до головной боли.

Часы завибрировали, и серое пространство прорезал неоновый свет экрана. Ева открыла сообщение:

Имя: ____________________________

– Расскажи о самом ужасном поступке, который ты совершил.

– Я? Да не было в моей жизни никаких ужасных поступков. Жил, как все, и грешил, как все. Ничего сверхъестественного, ничего недопустимого. Так что и рассказывать нечего.

– Но ты должен поведать нам о своих темных сторонах. Это часть отбора. Выбери историю, которую бы не стал рассказывать, и расскажи ее.

– Хитро вы придумали.

Да нет у меня таких историй, ну честно!

Ладно. Есть у меня долги, там ситуация была: я хотел подзаработать, но не срослось. Сейчас у меня с работой все хорошо, но бывали и другие дни.

Так, так, так. Самая моя темная история. Ничего не приходит в голову. Один раз пришлось знакомого кинуть.

Ну как кинуть.

Он на самом деле был сам виноват.

Но долго рассказывать, вы не поймете.

Чувствую себя в чате признаний. Знаете, когда собираются слабаки, подключаются к трансляции и жалуются на жизнь.

Хотите признания? Я бы никогда не зарегился в таком чате.

Бывало, я обманывал своих партнеров, но это же не критично. Никто от этого не умирал, да и хуже не стало. Куда же хуже, мы живем на поверхности. А вот с работодателем так нельзя. Но не будем об этом.

А измены девушке считаются? Бывало, что скрывать. Но я люблю ее. А измены – это так. Девушки сейчас такие пошли, что ух. А я парень открытый, добрый, любвеобильный. Ну честно, без улыбок. Вот и получается, что получается. Конечно, я не могу быть с каждой из них, дать то, чего они хотят. А хотят одного, это я уже понял, – быть любимыми, единственными, чтобы как в глупых сетевых сериалах. Но это же жизнь. Иногда приходится возвращать их в реальность, – должно быть, их это ранит или, наоборот, закаляет. А знаете, что самое смешное? Они все равно выбирают не тех. Ну не любят девушки скуку, да и стабильность тоже как-то не очень. Мне кажется, им нужны эмоции, страдания. Чтобы было о чем подружкам рассказать и желательно поплакаться, чтобы их пожалели. Как будто это заложено где-то у вас в подсознании.

Про работу говорить не могу, запрещено.

– Запрещено? Что же это за работа такая?

– Да обычная. Работа как работа. Вам-то какая разница?

Но если надо, так надо.

Хорошо. Сейчас что-нибудь вспомню.

Это же просто работа, как у всех. У горожан с поверхности.

Точно. Есть одна история. Но я ничего не делал.Просто вспомнилась именно она. Где-то три или два с половиной года назад было. Не знаю, почему я так запомнил ту девушку. Познакомился с ней… по работе. Может, она была другая, не такая, как остальные. Смелая. Я бы даже сказал – бесстрашная. Я таких не встречал ни до нее, ни после. Если бы не заказ. Но о нем я рассказывать не буду. Только о девушке. Понравилась она мне. Правда. Но работа есть работа. Сближаться нам было нельзя. Один раз уступишь, прогнешься, и все. Тем более если бы не я, то кто-то другой. Есть такое слово: «предрешено». Вот. Я считаю, что все предрешено.