Книга Безрассудная, страница 25 – Лорен Робертс

РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЖИВОЙ ИЛИ МЕРТВОЙ.

ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ СЕРЕБРЯНЫХ МОНЕТ ЗА АРЕСТ ПЭЙДИН ГРЭЙ.

Живой или мертвой.

И Чума знает, что так просто она не сдастся. Вряд ли она позволит кому-то вернуть ее в Илию живой. А ведь именно этого хочет Китт, что бы он ни говорил окрестным городам.

Я перевожу взгляд обратно на стоящего передо мной стражника.

— Ты не ответил на мой вопрос. Ты видел ее?

— Если бы видел, то уже давно бы поймал и отвел ее обратно в Илию в обмен на серебро, — фыркнув, смеется он. — Значит, твой король действительно заставилвсе города искать ее, да?

Да, это так.

— Если увидишь ее или что-нибудь подозрительное, немедленно докладывай мне. — говорю я, игнорируя его вопрос.

Стражник снова фыркает.

— Черта с два я буду тебе докладывать. Кто ты такой, чтобы красть у меня двадцать тысяч сребреников?

Я подхожу ближе, изучая его достаточно долго, чтобы у него перехватило дыхание.

— Я человек с двадцатью тысячами сребреников.

Забавно наблюдать за тем, как его челюсть отвисает, стоит ему только понять, кто перед ним.

— Вы…вы…

Я поворачиваюсь к нему спиной еще до того, как он успевает произнести мой титул.

Силовик.

Это слово повисает в воздухе, заставляя людей оборачивается мне вслед, пока я прохожу мимо. Моя личность хорошо известна в соседних городах: они относятся к Илии и ее королевским особам как к сказке на ночь. Нас обожествляют, а все потому, что взаимная неприязнь сближает людей, являясь поводом для мелких сплетен, когда в разговоре наступает затишье.

Я осматриваю улицу в поисках чего-нибудь съедобного и натыкаюсь на торговую тележку. Я измотан, и ощущаю головокружение, словно все разочарование, переполняющее тело, наконец-то осело в моей голове. Я приближаюсь к скоплению тележек, готовый оттолкнуть любого, кто встанет между мной и моим голодом.

Но толпа расступается, словно перед ними шествует Чума.

До меня доносятся шепотки, мое имя слетает с губ горожан с мрачными лицами. Я игнорирую их и сопутствующие им пристальные взгляды. Осуждение — знакомое чувство, почти уютное из-за своей предсказуемости.

Тем не менее я сожалею о своей несдержанности, которая так быстро меня выдала.

— У вас есть мясо? — торговец стоит ко мне спиной, поэтому я роняю несколько монет на его тележку и принимаюсь доставать черствые буханки, каждая из которых почти такая же твердая, как дерево, на котором она лежит.

Торговец поворачивается, обводя меня взглядом своих темных глаз и разложенные перед ним монеты.

— Только дикий кабан, — его голос именно такой, каким я его себе представлял, — мрачный, как и весь его вид.

Я единожды киваю.

— Я возьму для себя и своих людей.

Моя просьба встречается долгим молчанием.

— Для тебя… — мужчина прищуривается, глядя на монеты, — двойная цена.

Я опускаю голову, и с моих губ срывается беззлобный смешок. Торговецотступает назад, его тело напрягается, когда я опускаю ладонь на шершавое дерево. Затем киваю в сторону монет.

— Мы с тобой оба знаем, что мясо не стоит и половины того, что я тебе уже дал.

— Вдвое больше, — снова ворчит он.

— И почему же? — мой голос звучит убийственно спокойно.

— Потому что мне не нравишься ни ты, ни тебе подобные.

Я едва не смеюсь над этим.

Тебе подобные.

Подумать только, для кого-то помимо жителей Илии, я все еще остаюсь загадкой. Неестественное создание, от которого нужно избавиться. Я смотрю на него, на человека, который сам по себе, по сути, является Обычным, хоть в его крови и нет той болезни, которая ослабляет Элитных. Неудивительно, что жители окрестных городов презирают нас за то, что мы изгоняем таких же Обычных, как и они.