Книга Безрассудная, страница 22 – Лорен Робертс

Прикосновение его пальцев к моим волосам заставляет меня снова посмотреть ему в глаза.

— Серебро, — тихо произносит он, словно это мысль сама собой слетела с его губ. — Интересно.

— Правда? — беспечно спрашиваю я, пытаясь понять, что именно он знает.

— Что ж, для Илии такой цвет не был бы чем-то необычным, — его скептический взгляд сменился более уверенным. — Но здесь… — его рука, медленно обхватывающая рукоять клинка, не остается незамеченной. — Ты случайно не та самая убийца королей, а? Ну, знаешь, Серебряная Спасительница, ставшая убийцей? — теперь он сжимает в руке кинжал, направленный на меня. — Знаешь, ты стоишь немалых денег. Король Илии назначил высокую цену за твою голову, — я отступаю на шаг, не отрывая взгляда от лезвия, которое медленно приближается к моей груди. Свою следующую фразу парень произносит уже с усмешкой: — Живой или мертвой.

Лунный свет отражается от лезвия, которым он взмахивает, прежде чем ударить мне в грудь.

Я резко поворачиваюсь, спасая свое сердце от лезвия, но не плечо, по которому оно скользит. Я сдерживаю крик от жгучей боли, чувствуя, как из раны начинаетхлестать горячая кровь. Стражник не теряет ни секунды и снова пытается ударить, на этот раз целясь мне в живот. Я снова уклоняюсь, чувствуя себя медлительной, поскольку вынуждена защищаться. Усталость и накопившаяся боль обрушиваются на меня, напоминая о том, что я снова ускользнула из лап Смерти. Возможно, она пришла, чтобы, наконец, завершить начатое, а именно — отомстить.

— Послушай, — выдыхает он сквозь стиснутые зубы, — если ты сдашься, мне не придется причинять тебе боль.

Я уворачиваюсь от очередного удара его клинка.

— Я бы тебе поверила, но ты, похоже, очень хочешь отплатить мне за сломанное запястье.

Стражник почти рычит, наваливаясь всем весом, чтобы нанести удар, которым намеревается перерезать мне ребра. Два быстрых вдоха, которые он всегда делает, предупреждают меня о его замахе, прежде чем я замечаю сверкающую сталь. Я изворачиваюсь, хватаю его за запястье, и, шагнув за спину, грубо прижимаю руку к его лопатке.

Кинжал выскальзывает из его потных пальцев, вонзаясь в песок под нашими ногами. Он не издает ни звука, пока я не хватаю его раненое запястье свободной рукой и не сжимаю так, что его сломанная кость впивается в мою ладонь. Стражник, содрогаясь, опускается на колени в то время, как я все еще зажимаю его руки.

Мои губы почти касаются его уха, когда я шепчу:

— Кто еще знает обо мне?

Он сопротивляется моему захвату, дергается в моих руках, за что получает еще один вывих и без того поврежденного запястья. Он вскрикивает, выдавливая слова:

— Ты сумасшедшая сука, ты знаешь об этом?

— Да, — вздыхаю я, — я это знаю так же, как и ты. Видишь ли, я спрашиваю, знает ли об этом кто-нибудь еще?

Он издает сдавленный смешок.

— Все знают, что ты сумасшедшая сука. У тебя отменная репутация.

Я напрягаюсь от его слов.

— А что насчет Тандо? За мою голову назначена награда в обоих городах?

— Насколько мне известно, — выдыхает он, и за его словами скрывается усмешка, — даже в Израме на каждом углу висит плакат с твоим лицом.

Я хмурюсь, глядя ему в затылок. Пробраться на корабль, направляющийся в Израм, звучало гораздо привлекательнее, чем продираться сквозь Скорчи. И я бы так и поступила, если бы не тот факт, что уже много лет никто не отваживался пересекать коварные воды Мелководья. Отчасти это связано с огромной изолированностьюИлии от других королевств, но в большей степени людей пугали кораблекрушения, частенько возникающие по дороге.