Книга Сильнейшие, страница 12 – Лорен Робертс

Она смеется, и я уверен, что надо мной. Тем не менее, я наслаждаюсь этим окутывающим меня звуком.

— Да, очень мудро.

Я киваю в сторону торговца и его тележки с разноцветными тканями.

— Сколько тебе нужно для формы? Пары ярдов?

Я направляюсь к этому празднику красок, когда ее рука хватает меня за локоть.

— Что ты делаешь? — раздраженно восклицает она. — Мне нужно снять твои мерки, прежде чем покупать ткань.

— Ты же не серьезно, — сухо говорю я. — Почему бы нам не взять немного сейчас, а потом…

— Мы сделаем это по-моему, Мак, — ее внезапная строгость почти удивляет. — Или не сделаем совсем.

Я поднимаю ладонь, как бы сдаваясь.

— Поражен, что ты смогла перестать улыбаться, чтобы сказать это.

В ответ она улыбается, в очередной раз доказывая мою точку зрения. Сделав еще несколько шагов по улице, киваю в сторону переулка справа от нас.

— Сюда.

Она следует за мной по пятам, словно маленькая тень. Я веду ее через переулок, останавливаясь перед одной из многих дверей, в обрамлении старых кирпичей. Выудив ключ из кармана своих кожаных брюк, привычно начинаю ковыряться в замке зазубренной железкой.

После удара плечом дверь на ржавых петлях с визгом открывается. Упираюсь в нее рукой и жестом приглашаю Адину войти внутрь. Она быстро улыбается мне, и я смотрю, как она окидывает взглядом всю мою жизнь.

Она бродит по тому, что можно великодушно назвать благоустроенным сараем. Странно видеть, как кто-то оценивает хаос, который является моей жизнью.

Адина проводит пальцами по различным инструментам и металлу, небрежноразбросанным по комнате. Из-за массивной жаровни тонкий слой угольной пыли покрывает все, что находится рядом, и даже половину комнаты.

В этом небольшом месте проходит вся моя жизнь. На одной его половине я зарабатываю на жизнь кузнечным делом, а на другой — стоит смятая кровать, по соседству с несколькими разномастными шкафами с одеждой и едой.

Кажется, она избегает нерабочей части комнаты, хотя я наблюдаю, как ее взгляд задерживается на смятом покрывале на кровати. Ее глаза возвращаются к рядам с оружием на стенах, и она указывает пальцем на большую наковальню у очага.

— Ты — кузнец.

Я скрещиваю руки на груди.

— Ты такая наблюдательная.

Игнорируя мой комментарий, она спрашивает:

— Кому ты продаешь это оружие?

Я пожимаю плечами.

— Тем, кто достаточно умен, чтобы владеть им, — встречаю вопросительный взгляд, призывающий меня уточнить. — У каждого в трущобах должен быть способ защитить себя. Здесь выживает сильнейший.

Ее глаза задерживаются на полках с оружием.

— Я никогда не видела Лут таким, — она хмурится. — Он всегда казался мне домом.

Я сглатываю.

— Как правило, дома причиняют больше всего боли.

Она на удивление долго молчит, прежде чем вновь поинтересоваться:

— Значит, ты просто отдаешь кому-либо любое оружие, которое он захочет?

Я прислоняюсь к стене, наблюдая, как она изучает мои работы.

— Обычно они просят меня научить их пользоваться выбранным оружием.

Она поворачивается ко мне с удивленной улыбкой.

— И ты помогаешь им?

— Не притворяйся, что удивлена.

— Извини, — смеется она, как бы защищаясь. — Просто я думала, что в твоем сердце нет добра, которым ты мог бы поделиться.

— Не для тебя, — фыркаю я. — Не собираюсь тратить свою доброту на того, у кого ее и так в избытке.

Она снова смеется, и хотя я не добивался этого, не жалуюсь на результат.