Книга Сделка, страница 120 – Марина Суржевская

Так и сидела в теплом пушистом коконе, поглядывая на меня.

– Даже не спросишь, что это было? В Кургане? – сказала она, когда я забросил в закипевшую воду мелко нарезанный картофель и морковь. В подполе Хизер нашлось немного припасов.

– И так понятно, – пожал я плечами, поднес к губам ложку, пробуя уху. Подумал и добавил щепотку соли.

– Ты не удивлен?

– О, еще как! Но Тимофей всегда говорил, что у меня очень крепкая… голова. И то, что внутри. Тимофей – это мой камердинер. Хотя скорее – дядюшка. – Я улыбнулся Кате через плечо. – Да и что я могу сделать? Если начну бегать вокруг дома и орать об огромном полозе, живущем внутри насыпи, тебе это вряд ли понравится.

Она тихо рассмеялась.

– Точно. Наверное, я решу, что ты помешался.

– Вот именно.

Странный серый лес, Курган и Полоз сейчас казались лишь предрассветным сном – зыбким, туманным. Медленно тающим воспоминанием.

Я одобрительно покатал во рту похлебку – вышло очень даже неплохо, закрыл крышку и отодвинул котелок, чтобы уха дошла.

– А обо мне ты не спросишь? – едва слышно произнесла Катерина.

Я покачал головой. Может, и спрошу. Но не сейчас. Точно не сейчас.

Слишком ласковым получался вечер.Лес стоял тихий-тихий, мягкий, нагретый дневным солнцем. Кедр над нами светился в лучах заката. Где-то в чаще стучал дятел, в зарослях шиповника тихо щелкала сойка. И вкусно пахла уха, которую я разлил по тарелкам, дополнив ржаными сухарями из припасов Хизер.

– Не хочется возвращаться, – словно услышав мои мысли, вздохнула Катя. Она стучала ложкой, с удовольствием уплетая нехитрый ужин. Похоже, силы к девушке возвращались. – Мой первый год в пансионате был ужасным. Я все время убегала в лес, сюда, к Хизер. Она меня возвращала, а я снова убегала. Хизер говорила, что я должна научиться жить по-человечески, но я совершенно этого не желала. Вела себя отвратительно. Кусала учениц, рвала тетради, швырялась комками грязи… – Катерина улыбнулась. – По правде, в семь лет я больше походила на дикого зверька, чем на девочку. И совершенно не желала учиться. Мне нравилось жить в лесу. Носиться по траве босиком. Валяться в цветах, скакать по деревьям. Поняв, что Хизер все равно вернет меня в черную башню, я стала прятаться и от нее. Правда, это было бесполезно, в лесу не было места, где Хизер меня бы не нашла. Наверное, такого места не было во всей тайге. Я на нее ужасно злилась. – Катя доела уху и обхватила коленки руками. Ее взгляд стал задумчивым. – сейчас я понимаю, что она любила меня. По-своему. Учителя со мной намучились. Лизавета однажды привязала меня к парте, представляешь?

– Бесчеловечный поступок, – хмыкнул я, и девушка рассмеялась.

– Я вертелась как уж на сковородке, ждала, когда наставница отвернется, а я сигану в окошко да сбегу в лес. Вот она и привязала меня. За ногу! Конечно, я могла отвязаться, но уже не так быстро, чтобы сбежать! Девчонки до сих пор вспоминают тот случай. Несколько лет я думала, что Лизавета меня ненавидит, она была такой строгой… А однажды учениц отправили собирать малину. Мы складывали сладкие ягоды в корзинки и в рты, в рты побольше, конечно, как вдруг из леса вышел медведь. Огромный такой. Тоже захотел полакомиться вкусненьким. А в малиннике мы сидим – десять испуганных девчонок и настоятельница. Так она взяла ветку, подняла над головой да как закричит на медведя! «Убирайся, – говорит, – прочь. Не смей трогать моих девочек!» Встала между нами и косолапым и орет. Я думала – все, сейчас проглотит ее мишка. А он поворчал, поворчали ушел.