Книга Плюсик в карму. Книга четвертая, страница 127 – Елена Штефан

Секунд двадцать Оля думала очень важную мысль: «где Симка его прятала, платочек этот?». Потом сообразила: в бюстике, извечном женском тайнике. И так ей стало обидно, так обидно! У нее-то платочка нет, потому что спрятать негде: платье с голой спиной. А ей надо… Из носа течет, из глаз течет. И никаких сил больше нет.

Сильная рука обхватила спину, вторая подтолкнула под попу. Даже сквозь сопли накатывающей истерики прорвался родной запах. Оля всхлипнула и обмякла — осознала себя на коленях у Раима, а в руке оказался мужской носовой платок. Из той полусотни, что с Земли были притащены.

Раим грел губами висок плачущей женщины и пытался сообразить, как ее из рук не выпустить и сделать жест, активирующий успокаивающее заклятие. Хотя бы легонькое. Ольга рыдала так горько, а он совсем не знал, как утешить, только к себе притискивал неосознанно. Остальным мужикам тоже было тошно: у Пашки было такое лицо, как будто он и сам сейчас хлюпать начнет, так его корёжило от сочувствия и неумения помочь. Короли хоть и держали фасон, но счастливыми тоже не выглядели. Не первые женские слезы в их жизни… Обычно подобный водоразлив пресекался на корню путем королевского рыка, а то и пинка под зад. Насмотрелись на папенькиных фавориток и манипуляций в свой адрес старались не допускать. Но то великосветские шлюшки, а то Ольга. Боевая, можно сказать, подруга. Всегда собранная, спокойная и дружелюбная. Не всегда приятно-удобная, но всегда полезная.

— Может, успокоительного? — тихонько спросил Эрик, с готовностью складывая пальцы причудливой козюлиной.

— Не надо, вашбродь, — тихо, но веско ответил Жех. Даже руку величества отвел. — Дайте ей поплакать, это всякой ба… женщине на пользу, а нашей Олюшке в особенности. — Молчаливый вопрос удивленных правителей так и повис в воздухе, прошлось старому опытному партийцу разъяснять очевидное непутевому молодняку: — Вы же на нее взвалили, как на пятерых грузовых тирлов и айда погонять. Устала она до смерти, да еще испугалась за себя и за всех нас. Пусть поревёт. От таких слез в бабь… женском организме что-то такое делается, что у них нервы отпускает и сила жить возвращается.

Ну, как смог, так и объяснил. Это Сима могла бы ликбез запулить про снижение гормонов стресса и скачок гормонов радости. Но зачем? Особенно сейчас.

— Да я сам испугался, аж взмок, — пробормотал Пашка, жалостливо поглядывая на любимую тётушку. — Как она только сообразила, что удар будет?..

— Она знала, — Эльзис невольно примерял на себя ситуацию, в которую собственноручно загнал Ольгу, и у него начинали ныть зубы.

— Что? — Раим оторвался от Олиного лица, чтобы посмотреть на мать его за ногу государюшку. Оля тут же уткнулась ему в шею, продолжая всхлипывать, временами икая. — Что она знала? — Рэм повторил вопрос с нажимом.

— Про убийцу под столом знала,— нехотя ответил Эльзис, пару секунд помолчав, как будто признаваться не хотел.

— Как? — прохрипел Шенол, а Серафима вздрогнула — хорошее воображение в ее профессии — это основа основ. Родная подруженька, оказывается, знала, что они все уже перед плахой. Каждую минуточку из тех, что Сима наслаждалась выигранными Ольгой словесными поединками, знала. Знала, что смерть за спиной и включен обратный отсчет. Виду не подавала и спасала всех, как могла, потому что больше некому было. Колени Симы внезапно ослабели, мир покачнулся, а тело неосознанно искало опору. Почему на месте Пашки очутился Эрик, показалось неважным. Кто был рядом, на того и оперлась, тяжко привалившись спиной к мужской груди. Да так и осталась, предпочтя не расставаться с опорой крепких рук, метнувшихся поддержать. Все молчали, примеряя ситуацию на себя. Олины всхлипы хоть и утихли немного, а все ж били по нервам с неприятным оттягом.