Книга Плюсик в карму. Книга четвертая, страница 173 – Елена Штефан

Через некоторое время изнурение от непродуктивных метаний пригасило возбуждение, и в усталую головушку тюкнула пренеприятнейшая мыслишка: а фиг ли она истерит и своих позорит? Ишь, разнюнилась. Прислуга-то всегда всё видит и помалкивать не станет. Если бы было совсем плохо, уже сообщили бы. Именно в этот момент в дверь коротко стукнули.Серафима вздрогнула и даже сакраментальное «да» ответить не сумела — неожиданная судорога сковала связки.

— Аппата? — вошедший Эрик аж притормозил в дверном проёме: так его поразил настороженный вид Серафимы. А ещё больше озадачил её эмоциональный фон: испуг, робкая надежда, готовность драться и даже агрессия.

Зачем он отправился в гостевое крыло к этой белокурой шельме, Эрик и сам не понимал. Тянуло и все тут. Его, главного женского баловня столицы, тянуло к какой-то иномирянке без дара. Да так надирало, что самый лучший брат в мире махнул рукой, отпуская. Дескать, иди уже, только мешаешь. Переживал почему-то, что Серафима отдыхает, как будто королю есть дело до чьих-то удобств. А до этой женщины дело было — боялся потревожить. Но шел. В последний раз он так беспокоился за покойную матушку, единственную в мире женщину, чьё самочувствие истинно волновало. Всё остальное — дань насильно вбитому этикету. А несносной землянке было от чего устать: вчера покушение и совсем короткий сон, а сегодня такое потрясающее выступление на публике и кровавая драма в конце. Ему ли, одному из самых сильных менталистов Нрекдола, не знать, как глубоко привязаны друг к другу эти такие разные женщины. Почти так же, как он с братом. Разве что у них общих воспоминаний о детстве нет.

— Ваше величество? Что? Что с Ольгой? — и столько надрыва было в тихом хриплом голосе…

Эрику словно гигант пинка отвесил: как пролетел половину немаленькой комнаты, и сам не понял. Остановился перед фигуркой в красном. Так близко, что распущенные волосы шевельнулись от ее испуганного выдоха. Никогда еще своенравное величество не нарушал границы, предписанные хорошим воспитанием. И Серафима непроизвольно отшатнулась. Но Эрик так же непроизвольно прихватил ее за локти, удерживая. То ли подле себя оставить хотел, то ли от падения спасал. И вдруг почувствовал ее всю: страх, усталость, давнее, очень давнее желание опоры. А ещё разгоряченное ходьбой тело, которым грезил еще со времен летних забав на озере. Сильное, золотистое от загара, в капельках воды и сиянии довольной улыбки. Отрава, а не грёзы. Сильная, долгая отрава! Рыхлые, мучнисто-белые, слабые телеса великосветских красоток более не вызывали аппетит. Настырность этих дамочек была одной из причин, по которой избалованный венценосец предпочиталжить в крепости.

— Что случилось? — вопрос, заданный дрожащим голосом, оторвал Эрика от такого завораживающего ментального сканирования. Нервное состояние Симы обнулило все защитные контуры. А там такая мешанина острых, терпких, таких манких для его мужского естества эмоций… И дикая тревога за близкого человека, которая отрезвила.

— Все хорошо! — поторопился заверить ее. — Всё хорошо, дорогая! Никакой беды! — и даже свою хватку на тонких руках усилил для убедительности. А потом принялся отвечать на рой не заданных вслух вопросов: — Ольга очнётся часов через двадцать. С Раимом хуже — распсиховался. Пришлось успокаивать без особой нежности.