Книга Плюсик в карму. Книга четвертая, страница 196 – Елена Штефан

Горничная, как и подобает добропорядочной прислуге, спрятала руки под передником, но с места не сдвинулась — лихорадочно думала, чтоб такое сотворить, чтобы и приказ выполнить, и каверзу свою хоть маленько довершить. И тогда Ольга ударила. Всем накопленным в столице раздражением. Это получилось на голых инстинктах, а потому вектор получился на диво плотный. Ух, даже полегчало! Как будто стрелка манометра паровозного котла уже заползла в красную критическую зону шкалы: чуть — и рванёт… А давление вдруг — раз — и стравили. Кайф! От горничной потянуло характерным неприятным запашком. Ну, платье не штаны, оно длинное. Позорных пятен не видно.

Ольге страшно захотелось перевернуться и с полной ответственностью уснуть, но встроенный автопилот не подвёл.

— Войдёшь ещё раз без стука и без спроса, отправишься стражникам исподнее стирать. Без всякой магии. Вручную. Вон!

Деваха метнулась к двери. А Оля таки перевернулась на другой бочок.

* * *

Аналогичная история происходила в комнате Серафимы. С той лишь разницей, что Сима едва дремала: в ней еще гуляли отголоски утреннего прощания с Эриком, и это неожиданно бодрило.

А королевич-то у неё орёл! В последний заход Эрик позволил ей немножко подоминировать. Умотали друг друга так, что заснули, не разъединившись. Она, конечно, не пушинка, и грудь королевская не сильно мягче деревянной лавки, но было удобно. И спали сладко. Пока утренняя бодрость в чреслах не заставила Эрика действовать. Похоже, он ещё не проснулся, потому что всё было не так, как ночью. Не было невесомых прикосновений и трепетных поцелуев. Поцелуев вообще не было, а вместо едва уловимых будоражащих касаний были жёсткие пальцы на бедрах. Так ухватил чёртов собственник, что в какой-то момент боль затмила удовольствие. Пришлось надавать по рукам и куснуть за губу для острастки. Чем и разбудила окончательно. Мужик этого весьма нахального наезда не стерпел. Как оказалась на животе, Сима и не поняла. Она вообще не помнила ни одного неловкого момента, ни одного несуразного движения или неудачной позы, вызывающей досаду. Их тела двигались так слажено и так гармонично, как будто они танцевали досконально и много лет назад отрепетированное танго длиною в ночь. Так не должно быть между едва знакомыми любовниками. Но было! И откровенно грубоватый хват Симе нравился до хриплого стона. Потому что это не было осознанным желанием причинить боль. Был тактильный вопль «МОЁ!». И Сима выстанывала «согласна». Это было слаще мёда. А что грубовато и кожа саднит от щетины и без нежностей — так и ладно. Зато всё честно. Ласки были ночью. Много. Разнообразных. Умелых. От них кружило голову и раз за разом накрывало белым взрывом. Сима поддавалась, позволяла, покорялась без всякого внутреннего сопротивления. Пусть, раз ему так слаще. Даже познавательно. А ещё… Невинной девой Сима не была и отлично видела, как Эрик плетёт для нее поводок из нежности и страсти. Пусть плетёт, раз не понимает, что поводочек —он о двух концах. Молодой ещё.

А утром всё стало честно. На равных. Честность, знаете ли, редко нежной бывает.

Теперь она, полусонная, тихо улыбалась в подушку и смаковала воспоминания о бурном прощании. Так и заснула бы, но дверь отворилась. Вернулся? Серафима изготовилась было отправить друга, пока еще не вполне сердечного, вершить дела великие, как поняла, что вошедший идёт мимо кровати. А потом комнату залил яркий утренний свет.