Книга Плюсик в карму. Книга четвертая, страница 197 – Елена Штефан

— Закрыла назад! — резкий, ничуть не сонный голос заставить прислугу дёрнуться так, что край шторы слетел с крючка. — Закрыла, я сказала!

Что-что, а показывать персоналу постель, раздербаненную ночными утехами, совсем не стоило. Эрик сотворил нечто волшебное, чтобы из спальни выветрился дух бурного секса. Так про то не только запах сказать может. Опытный да наблюдательный много примет сыщет. Особенно, если Серафима позволит горничной себя увидеть. Голенькую, усталую и довольную. И никакие нахмуренные бровки этого довольства не скроют. А если на теле отметины остались… И если кто-то Эрика на этаже видел… Хотя с этой стороны всё ровно — подпространством ушел.

Горничная, наконец, подчинилась, и в комнату вернулся густой полумрак.

— Но, госпожа, утро уже!

— Ты бессмертная? — поинтересовалась Серафима ласково. — Ротик прикрой и на выход. Быстро! Еще раз войдёшь без вызова, отправлю на кухню для прислуги котлы чистить. Это понятно?

— Да, аппата.

— Отлично. По вызову принесёшь завтрак. Сытный, как для мужчины.

Девушка залепетала об утренних обязанностях, но Серафима слушать не стала.

— Да что ж ты такая настырная, а⁈ Без тебя умоюсь. И даже в душе не захлебнусь. Да-да, милочка, и платье сама натяну, и волосы приберу. Всё. Свободна. Высплюсь — позову.

И горничная двинулась на выход. А по пути думала: видать, и вправду этой аппате сам Эрик благоволит. Ишь, уверенная какая. То, что уверенность оправдана, а угрозы реальны, девушка чуяла нюхом, как не единожды битая кошка.

Ольга откинула с плеча одеяло и тихонько завозилась, стараясь устроиться поудобнее и вернуться в сон. Просыпаться не хотелось до слёз. А зов природы намекал, что «спать» кончилось.

Вспомнилась давешняя горничная-диверсантка, чтоб ей кариес рашпилем лечили! «А ты, мать, крута стала», — то ли укорила, то ли похвалила себя Ольга. — «Эвонкак с прислугой. Прям диктатор.». И ведь все правильно сделала: и приказывала, и наказала, а в душе все одно маятно. Потом улыбнулась с нежностью: слышал бы ее самокопания и страдания Семёныч, за уши бы оттаскал. А то и по нижним полушариям налупил бы, чтоб те, другие, которые в голове, простимулировать. Как он тогда сказал?

— За тобой, голуба, поболе семи десятков человек стоит. И если ты вместо того, чтоб дело делать, у каждого будешь сопли с кулака разматывать, да в попу ему дуть, ты и сама сгинешь, и людей за собой утянешь…

Эту правду принять удалось не сразу. А потом так закрутило, что на экивоки ни сил, ни времени не стало. Приказать оказалось на порядок результативнее, чем деликатные просьбы просить. Такой уж менталитет у местных. Главное, чтобы задача была посильной, понятной, а временные рамки четкими. Этому тоже мудрый Семёныч научил. Правда, с командным голосом пока беда. Не в смысле громкости, а в смысле властности.

Ольга тихо хихикнула, вспомнив, как обнаглевшая прислуга рванула штанишки застирывать. И вроде гордиться нечем, но воспоминание грело. Почему-то. Да, раньше она такой жёсткой не была. Скорее наоборот. И откуда что взялось? Хотя вопрос глупый. Наследственность. Папка был хоть и доморощенным, а гением. Во всем. Без особых амбиций (характер такой, и дочка вся в него), без образования (сельская восьмилетка не в счет). А постоять за себя, за семью, за своих парней из рембригады умел всегда. И в средствах не стеснялся. При этом филигранно просчитывал риски. С ним даже районное начальство старалось не связываться, потому как привыкли к красивым циферкам в отчётах, которые обеспечивал с виду простоватый бригадир. Оно, конечно, любому начальству приятно на чумазого автослесаря наехать, требуя невозможного «еще вчера». Чтоб циферки ещё красивше стали. А запчасти… Какие запчасти? Какие сверхурочные в страду?