Книга Тайна проклятого дара, страница 56 – Наталья Русинова

«Боже праведный, да что ж творится?! Смилуйся над детьми своими неразумными, защити!»

Слышал ли Бог с небес мольбы земных детей своих – одному ему известно. Однако ветер, свистевший по-разбойному над Листвянкой, не давал пожару двигаться дальше. Едва видимые глазу смерчи танцевали скрученными воронками, прокатываясь по обеим сторонам улицы, и огонь исчезал в их ненасытном брюхе. Только запах оставался – гари и мокрого дерева.

Яринка не обращала на это особого внимания. Зато видела, как выбегает из дома бондаря его жёнка, спасая новорожденное дитя, что бьётся в её руках, и как с криком отшатывается в сторону от шагающего в середине улицы Дара. Тело его менялось на глазах. С треском лопнул и сполз с расширявшихся плеч дорогущий зелёный кафтан, затрещали портки, покрываясь прорехами. Остались в чавкающей грязи на обочине подмётки старых сапог дядьки Бориса.

Лешак колдовал прямо на ходу. То ли морок изменял его тело, то ли неведомая ворожба – не понять. Зато Ярина сразу же вспомнила ещё одну быличку, рассказанную когда-то бабкой у печки: лесовики не растут, как люди: потихоньку, не спеша, однажды останавливаясь насовсем и с возрастом только пригибаясь ниже к земле. А могут по необходимости встать вровень с самыми высокими деревьями в лесу или же уменьшиться, подобно малейшей травинке.

Дар шёл по искалеченной лиходеями деревне, вырастая с каждым шагом, и ветер свистел у него за спиной. Белые волосы трепетали, подобно мшистым бородам на мёртвых соснах. Кто-то из разбойников вылетел из-за поворота, замер посреди улицы,выпучив глаза, но тут же с воплем ринулся в атаку, размахивая клинком. А Дар лишь взмахнул рукой – и сучья, что вдруг оказались острее стали, пронзили насквозь броню, обагрились кровью. Мужик несколько раз харкнул алыми пузырями и затих на обочине, пялясь застывшими глазами в небо.

Дар, будто не замечая его, брёл дальше. Взвыл ещё один лиходей, врастая корнями в почву. Так и застыло его уродливое лицо с перекошенным от ужаса ртом, сложилось складками тёмной коры, растянулось по стволу тополя, что теперь всегда будет стоять у колодца. Брошенный у ног-корней топор оплетала неведомая трава. Миг – и рассыпалось лезвие ржой да окалиной. Пойдёт дождик – впитается всё в землю, переварится в жирном почвяном чреве, даст по весне пищу для новых семян.

За поворот к утоптанному пятачку около двухэтажных старостиных хором, где кипел бой, лешак вышел, будучи ростом вровень с её крышей. Улица враз наполнилась криками, лошадиным ржанием и топотом копыт – кони, на которых приехала шайка, оказались умнее своих владельцев и рванули за околицу сквозь выбитые ворота.

Следом не выдержал вожак – здоровенный, заросший бородищей, с грязной повязкой через левый глаз. Яринка поняла, что он тут за главного, по иноземному шелому – не с острой маковкой, как в княжьей дружине, а с широким металлическим гребнем. Головы остальных были непокрыты. Вожак волок за косу по земле Евлашку, одну из местных красавиц, что задирала Яринку больше всех. Но увидел выходящее на открытое пространство чудище, бросил девку и рванул к Дару, размахивая клинком. Напрасно – резкий порыв ветра тут же подхватил его, раскрутил, вопящего, в вихре, пронёс над десятком изб и выкинул в поле далеко за околицей. Крик его оборвался вместе с ударом о землю.