Книга Сол-Сити, страница 6 – Пенн Кэссиди

Позволив перемене пройти через меня, моя рубашка большого размера разорвалась и клочьями упала на землю, мой торс изогнулся, обрастая мышцами и шерстью, когда он удлинился. Это произошло в мгновение ока, но я все еще чувствую каждую косточку, когда она встаёт на место, каждый мускул, когда он рвется и крошится. Это приятно — как растянуть мышцу или хрустнуть суставом. Удовлетворение прокатилось по мне, когда я встряхнула своим шелковистым черным мехом и зарылась лапами в грязь.

Я проигнорировала пристальные взгляды и пустилась вскачь, направляясь к деревьям. Сегодня вечером стая была на свободе, занимаясь тем, чем, черт возьми, они занимались здесь, у черта на куличках. Большинство из них были в человеческом обличье,и они смотрели, как я мчусь к линии деревьев, вероятно, шепча друг другу о том, какой чокнутой была новенькая.

Ни с кем из них я пока не была в особо дружеских отношениях, в основном держалась особняком. Иногда это было слишком — чувствовать их осуждение и их вопросы, на которые у меня все еще не было ответов. Они, вероятно, думали, что я огромная, социально неумелая чудачка, удивляясь, почему каждый божий день убегаю одна, вместо того чтобы интегрироваться в стаю.

Мне следовало догадаться, что я стану зрелищем — племянницей сенатора-психопата. Человек, которого похитила старейшая ведьма в мире и над которым ставила эксперименты.… Да, я была, мягко говоря, изгоем. Были и другие, подобные мне, которых спасли из изоляторов, в которых нас держали, но я не потрудилась выследить кого-либо из них. У меня было о чем беспокоиться.

Побегав еще немного, мимо озера, массивного дома на дереве на другой стороне и по краю территории Кровавой Луны, я чувствовала, как ветер треплет мою шерсть, а утрамбованная грязь хлюпает под лапами.

Лапы… Кто, черт возьми, мог это предвидеть? Только не я, это уж точно. Всю свою жизнь я думала, что я человек. С дядей, который презирал дарклингов, и родителями, которые были слишком хорошими, чтобы общаться с ними, это никогда даже не принималось во внимание. Но покрытые мехом ноги, несущие меня через лес, говорят об обратном.

Оглядываясь назад, полагаю, это должно было иметь смысл. У меня всегда было странное увлечение дарклингами. Меня много раз называли сочувствующей, и у меня было, возможно, нездоровое количество футболок с надписью #darklingright. Я была одной из тех раздражающих протестующих, которые разбивали лагерь на перекрестках и останавливали движение. Но я горжусь делом, за которое выступала, и сделала бы это миллион раз.

Укол вины пронзил меня, как всегда, когда я задумывалась о своей прошлой жизни. Прошел год, а я все еще не рассказала своим друзьям по колледжу об этом моем новом открытии в виде волчка, но они, вероятно, уже знали, поскольку об этом пронюхали новостные каналы. Это был еще один недостаток семьи, в которой я родилась, — ничто никогда не было личным. Возможно, часть меня оттягивала неизбежный приступ паники, зная, что мои друзья посмотрят на меня по-другому, как только узнают.

Не то чтобы в этомбыло что-то обязательно неправильное, но я просто чувствовала себя не совсем готовой попрощаться с человеческой версией Беатрикс Каствелл, обычной скучной студентки колледжа, у которой есть знаменитая кузина. Та девушка ушла, нравилось мне это или нет, и я знаю, что рано или поздно мне придется принять эту новую и улучшенную версию ее, обновления и все такое.