Книга Теория гибрида, страница 10 – Пенн Кэссиди

Я скорчилась на полу, повернув лицо, кожа на моей спине ныла от боли. Каждый раз, когда ремень натягивался, слышно было его щелчок и пряжка давила на мои открытые раны. Было трудно дышать, и у меня кружилась голова. Все, что я могла видеть, были его дорогие туфли, когда я царапала когтями пол, наблюдая, как мои кровавые слезы капают на ковер.

— Пожалуйста… — застонала я прерывающимся от боли голосом.

Слюна капала с моих приоткрытых губ, смешиваясь со слезами. Боль была такой острой и глубокой, что все остальные части моего тела онемели, за исключением спины. Я не знала ни света, ни удовольствия, ни смысла. Не знала ничего, кроме агонии.

Он так и не ответил мне, только бил снова, и снова, и снова. Удары продолжали сыпаться один за другим, и хуже всего было то, что он знал, что они меня не убьют. Он не пытался убить меня. Просто хотел причинить боль. Я чувствовала, что мое тело пытается исцелиться, но прошло три месяца с момента убийства, три месяца с тех пор, как я попробовала кровь, и мое тело умирало от голода.

У меня должна была быть сила двадцати мужчин, но вместо этого я была такой маленькой и слабой, что съежилась перед силой моего отца.Его человеческая сила, с которой, будь я более сильной женщиной, могла бы легко справиться. Но, как любил напоминать мне Райан, я не была сильной женщиной. На самом деле я была исключительно слаба, не только физически, но и морально. Я чувствовала, как мой разум отшатывается, погружаясь в себя каждый день, пытаясь защитить меня от всего, что могло бы причинить мне боль.

Справа от меня послышалось сопение, но я не потрудилась поднять голову. Я знала, что она будет прямо там смотреть, как он хлещет меня, но она и пальцем не пошевелила. Я попыталась напомнить себе, что позволяю это ради нее. Или, может быть, хотела убедить себя в этом. Может быть, я хотела страдать. Может быть, я была разочарована, что погиб Шон, а не я. Может быть, мне нужно было исправить эту ошибку.

Какова бы ни была причина моего нынешнего затруднительного положения, у меня была аудитория, которой нравилось притворяться, что ей не все равно. Это была маленькая игра, в которую мы любили играть — я съеживалась, как маленькая девочка, в то время как мужчина, которого я всегда считала своим отцом, избивал меня почти до смерти, а она устраивала себе вечеринку жалости где-нибудь поблизости, как будто это снимало с нее вину.

Примерно на двадцатом ударе, как я полагала — счет вылетел прямо в окно, примерно на седьмом — он остановился. Весь мой кремовый ковер был залит кровью, и даже брызги были на стене рядом с моим антикварным письменным столом. Предполагалось, что эта комната станет моим уединением, местом, куда Райану никогда не хотелось заходить. Когда он бил меня в эти дни, это обычно происходило после вызова в его крыло особняка, что давало мне время подготовиться. Но не сегодня.

На этот раз он даже не назвал мне причину. Я не сделала ничего плохого. Может быть, что-то вывело его из себя на работе, или, может быть, матрона Найтингейл Эстель выпустила очередную рекламную кампанию, в которой он выглядел таким монстром, каким и был. Она крутила рекламу по всему телевидению, понося его за то и это, выводя из себя. Так что, возможно, это было его желание сказать «пошли вы нахуй» всем.