Книга Золотая свирель. Том 2, страница 117 – Ярослава Кузнецова

Яво все глаза смотрела на Ратера. Ну откуда, скажите мне, в простом мальчишке такое… такая… такая душа? Я уж не говорю о бесстрашии, о чувстве долга и обо всем остальном. Пепел прав – воистину, рыцарь.

– Он на песке какие-то знаки чертил, – продолжал Кукушонок. – Да я ж не разумею грамоте-то. Что делать? На пальцах объяснялись. Я говорю, буду тебе хавку покупать, Малыш, а ты к людям больше не ходи. Деньжат мне батька отсыпал, я взял, такое дело. Утречком мы к Маверу пошли из глуши-то, а тут охота как раз. И, слышь, такая штука, Малыш меня за руку взял, а сам палец к губам прижал: тссс! Охота мимо прошла, в двух шагах! Не увидели нас, а мы за елками стояли, на виду почти…

– Это называется «слепое пятно». – Я улыбнулась. – Ну, слава Небу, Малыш владеет этой хитростью.

– Я же сказал – не найдут, – ввернул свое Пепел.

Мы уже миновали ворота. Кукушонок вел нас по берегу речки к болотистой пойме, заросшей камышом. На той стороне поймы темнел лес. Дорога ушла вдоль холма, мы топали по целине, забирая вправо, чтобы спуститься не в болото, а у песчаного обрывчика. Низкое солнце светило в спину, длинные тени бежали впереди нас.

– Глядите, – Пепел остановился, дернув шест с корзиной. – Всадники. Вон там!

Точно. От края леса по невидимой тропке ехали всадники. Двое. Трое. Еще один… еще… последними – двое пеших. У того, кто ехал вторым, под черным плащом светился белый налатник. У них были копья, у них были мечи.

– Это они, – выдохнула я. – Перрогварды.

– Один перрогвард, – уточнил Пепел. – Остальные – люди лорда Мавера. Возвращаются…

Кукушонок молча снял шест с плеча. Пепел вытащил палку из веревочной петли и взял ее в обе руки.

Но ведь они просто едут. Люди лорда Мавера и один псоглавый рыцарь.

Просто возвращаются домой.

Он явился ниоткуда. Серебряная молния выметнулась из камышей – прямо на грудь взвившегося свечкой коня. Всадник взлетел распятой куклой, донесся визг, ржание – и низкий, на пределе слышимого рев, от которого замерзло сердце. Кони вставали на дыбы, темные фигурки разбегались, там и тут замелькали мечи, серебряная молния, вспыхивая веером лезвий, закружилась колесом.

– Малыш! – крикнул Ратер. – Что ж ты делаешь!..

А Пепел вдруг взмахнул палкой – и бросился со всех ног туда, к пляшущим коням, к орущим людям, к мелькающей огненными вспышками карусели. Ратер беспомощнооглянулся на меня – и кинулся следом.

Нет. Их слишком много.

Ратер, Пепел, вы не спасете его. Он безумен, и они его убьют.

Их слишком много.

Певец что-то кричал на бегу, потрясая палкой, Ратер задержался на миг, выдрал по пучку осоки со здоровенными комьями грязи на корнях и снова засверкал пятками.

Я осталась стоять. В голове было пусто. В груди заболело. Под сердцем родился камень и стремительно начал расти.

Пара испуганных коней мчалась к лесу. Люди в низинке рассыпались, ощетинились оружием. Двое стреляли из луков, держась за спинами мечников, но явно боялись попасть в своих. Мантикор метнулся взад-вперед, выкашивая тростник взмахами хвоста. Взвился на дыбы – из-под передней лапы выросло копье – Аааааррррр! – сотрясся воздух, Малыш переломил древко как былинку. Шарахнулся в сторону реки, потом обратно, прямо на единственного оставшегося верхом. Всадник успел бросить копье – и тут же рухнул вместе с конем под ударом лапы. Эрайн прорвал редкую цепь и огромными скачками понесся к обрыву, наперерез бегущему Пеплу.