Книга Золотая свирель. Том 2, страница 120 – Ярослава Кузнецова

Тот, кто возился с телом, поднял рыжую голову:

– Леста, твоему певуну, похоже, каюк.

– Что?

Я кинулась вперед, споткнулась о ноги лежащего, грянулась на колени. Серое лицо в оспинах грязи, рот разинут, подбородок в крови. Плечи и грудь сплошь залиты кровью. Я сунула руку Пеплу под челюсть, стараясь нашарить пульс. Ничего не чувствую! Пощупала запястье – ничего. Не раздумывая, пальцами распялила несомкнутые веки, надавила на слепой зрачок – он остался круглым. Ну хоть что-то… Раскопала кровавую слякоть у певца на груди, прижалась ухом. Пожалуйста. Пожалуйста, Господи, что тебе стоит…

Есть!

Тукает там, внутри. Тихонечко, но тукает! Закрыв глаза, шарю по мокрому, липкому, стынущему под руками. С Капова кургана… это я прискакала на буланом коне, это у меня в руках игла и нить, я зашью твои раны, я запру кровавые ворота, я замкну засовы, закрою входы-выходы, и ни капли драгоценной не упадет зря, и весь твой жар и свет, и все твое золото останется при тебе, кому хочешь его дари, а просто так не теряй… конь булан, кровь, не кань, конь рыж, кровь, не брыжж, дерно дернись,рана вместе жмись, белым телом обернись, нет от кости руды, нет от камени воды, по сей день, по сей час, по мой уговор, словам моим замок и запор, замок – в камень, запор – в пламень.

– Дышит! – обрадовался над моей головой Кукушонок. – Ты гляди-ка, дышит! Оклемается, как думаешь?

– Бог даст… – Я запустила руки в кровавое месиво. – Дырки большие, но не глубокие… Ребро сломано… два ребра. Три. – Прислушалась к дыханию. – Легкие вроде бы не задеты.

Вытерла измаранную щеку мокрым рукавом, посмотрела на Кукушонка:

– Ратери, за помощью тебе бежать. Я тут сделаю, что смогу. Раненых перевяжу, кровь остановлю. Ты сам-то цел?

– Ни царапки!

– Поспеши, парень, – подал голос мужчина с копьем. – Бери людей с ворот, пошли кого-нибудь в замок. Пусть лекаря возьмут… пассскудва! Давай ноги в руки…

– Ага! – Ратер подхватился и понесся к городу.

– А ты, господин, – я задрала голову к нависшему надо мной рыцарю. На одежде его не видно было крови, только зелень и грязь. С когда-то белого нарамника скалилась собака. – Ты ранен?

– Нога сломана. – Он кивнул на сидящего поодаль: – Посмотри, что с ним?

Человек, скорчившись, прятал лицо в ладонях, раскачивался из стороны в сторону и тихонько подвывал. Я подошла к нему.

– Господин хороший, дай-ка на тебя посмотреть. – Из-под ладоней у него текло красное, котта на груди промокла. Я попыталась отвести окостеневшие руки. – Эй, ты слышишь? Мне надо взглянуть. Я помогу. Ну-ка, пусти меня. Я тебе помогу.

Позволил. Похоже, ему попало на излете Эрайновым хвостом, да прямо по лицу. Несколько глубоких горизонтальных порезов, левая щека вспорота, на спинке носа дыра, в глазницах каша. Но у Мораг было гораздо хуже.

– Глаза?.. – прохрипел несчастный.

– Кровью залило, правый точно цел. Левый… надо промыть, сейчас не понятно. – Я соврала. Глаз у него вытек. Но сказать об этом у меня язык не повернулся. – Нос тебе пришьют, щеку заштопают. Не надо выть, ты еще легко отделался.

Особенно если сравнивать с тем, кого винтом скрутило. Я остановила бедняге кровь. Больше я ничего не могла для него сделать.

Псоглавец за это время успел подковылять к ближайшему трупу.

– Сэн Гавор, – сказал он торжественно. – Легкой дороги твоему духу, мир твоему праху. И да примет тебя Господь в светлых садах Своих. – Помолчал, сутулясь, помотал головой. – У-у, пасскудва! Тварь проклятая…Пополам человека переломила, как соломинку. Эй, девушка, – он оглянулся на меня. – Поищи вокруг, может, кто живой остался.