Книга Змеиные боги, страница 65 – Лизавета Мягчило

– Так оно и есть. Выпрыгивал из коляски, грешил. – Узкий луч ударил в противоположную стену, и он сделал шаг вбок, позволяя пройти остальным. – Не понимаю, для чего люди так парились? Прикопал и забыл, нет, они им избы ставили. Придется кому в лесу заночевать, так и свихнуться можно.

– В дохристианской Руси смерти придавали очень большое значение. И хорониливсех в зависимости от статуса – по-разному. – Саша вошел следом, замер на пару секунд, привыкая к темноте и обступившему плотному запаху, а затем луч его фонаря отправился в путешествие по окружающей обстановке.

– Ну и кого мы встретим здесь?

– Умершего не своей смертью или того, кого считали волхвом. Ведьм с пожитками закапывали в курганах, там же и богатых.

– С той лишь разницей, что над ведьмой просто груды земли, а богач лежит в широкой землянке со своими драгоценностями, убитым скотом и, вероятнее всего, убитой женой. Они ведь верили, что душе нужны все вещи, к которым она прикипела в этой жизни. – Глаза Кати долго привыкали к темноте, мешали скачущие лучи фонаря и широкая полоса света от дверного проема, в которой замерла ее собственная тень. Смоль пару раз моргнула.

Она так и не сумела разглядеть обстановку, когда сзади, толкнув ее плечом, зашагала к парням Надя:

– Воину меч, кузнецу молот, помню, что-то такое наша Таиска на занятиях болтала, ага.

Невероятно широкие познания. Катя фыркнула, украдкой потерла задетую руку.

Медленно, словно не желая быть найденными, начали проступать силуэты вещей. Обезличенные и волнующие, они сами тянули к себе свет фонариков, заставляя вертеть головой. Посреди избы стоял широкий стол, на нем свечные огарки, словно это не дом смерти вовсе, будто это могло пригодиться его молчаливым жителям. Три грубо сколоченных колченогих табурета приглашающе отодвинуты от низкой столешницы. А у стен гробы.

Нет, то, что она по своему незнанию таковыми посчитала. Места упокоения скорее походили на высокие столы с бортами высотой в ладонь, сверху их ничего не прикрывало. Смоль передернуло – на удивительно белых костях остались ошметки одежд, на черепе – волосы. Рты приоткрылись в зубастых оскалах, пустые глазницы равнодушно смотрели на звезды сквозь узкие дыры в истлевшей крыше. Пальцы на камере задрожали так сильно, что ей не сделать кадра – мертвецы по обе стороны от входа казались Кате воинами, охраняющими вход в Навь. Молчаливые в своем последнем карауле, равнодушные.

Вспышка фотоаппарата ударила по сетчатке, и Смоль прикрыла глаза, с досадой кусая губы. Сердце уже трусливо щемилось к брюху. Скорее бы уйти на свежий воздух, где раскидывали свои широкие ветви над головами сосны. Где они не соседствовали с давно умершими. Она посмотрелана сделанные кадры и удовлетворенно кивнула, поворачиваясь спиной к склонившимся над столами одногруппникам. Выйти не успела, голос Славика ударил такой дозой восторга в лопатки, что ей стало худо от щемящего чувства тревоги. Что хорошего могло порадовать его в этом месте?

– Кринж, Смоль, удаляй те фотки, они нам не понадобятся. Иди сюда.

Друг стоял у третьего стола, самозабвенно любуясь на белые кости. Катя буквально заставила себя переставлять ноги, закованные в колодки ледяного страха. Там, у маленькой пустой избушки, к которой их привела Софья, она казалась себе храброй, а дело пустяковым.