Книга Змеиные боги, страница 93 – Лизавета Мягчило

Мир качнулся влево. Неясно – выпитое ударило в голову или слова деда, но Славик потерял ориентир. Попытался уцепиться за стену, но пальцы съехали, и он приложилсяплечом, потрясенно тряхнул головой. Змей?

Ерунда, человек он. Из плоти и крови – для чего змею спасать ребят и давать наставления? Если он так силен, почему не уничтожил их сразу? И тут осознание оглушило, свалило плашмя, заставляя упасть, больно приложиться копчиком о деревянные полы, гулко засмеяться в подставленные ладони.

Все сложилось воедино – почему так истерично визжал банник, но утих, когда Щек наклонился к пологу. Почему Катя, отчаянно сохнущая по Саше всю их совместную учебу, неожиданно охладела. Сегодня Елизаров видел ее взгляд – затуманенный, сбитый с толку, она казалась пришибленной, но все равно смотрела на желтоглазого. Стало ясно, откуда он столько знал о змеиных свадьбах и невестах – в этом королевстве он то самое грозное божество. Хитрое и юркое, выскользнувшее в мир людей и здесь пригревшееся. Сколько удовольствия он получил, питаясь их страхом, чаяниями и надеждами? Почему не заявил о своем намерении прямо, когда почуял родное кольцо?

Елизаров уже знал ответ. Противился этому, но знал: Щек с интересом смотрел на Катю, Гаврилова ему была не нужна. Змей не сочувствовал им и не щадил, он просто выжидал момент, чтобы забрать то, чего ему хотелось.

Сознание вернуло Славика в темноту сонной избушки. Вспомнился злой сбивчивый шепот склоняющегося к нему Саши.

«Он смотрит на нее, как на свою собственность. Елизаров, на поляне он почти сожрал ее взглядом, сколько самоуверенности и нахальства в одном человеке, меня тошнит…»

Бестужев тоже был прав. По-своему.

Покачнувшись, Славик неловко поднялся и шатаясь ринулся к дверям. У него будет время пожалеть их никчемные жизни. Посмеяться над собственной глупостью и беспечностью. Осталось лишь надеяться, что это время окажется и у остальных. Он обязан успеть.

Сколько времени он пробыл во тьме, прислушиваясь к нежному журчанию ручьев над головой, к многообещающему шепоту далекого, едва слышного ветра? Зимовка дарила покой, скрывала их от глаз страждущих, жадных и в то же время неистово боящихся. Их были десятки – одни сменяли других, но места вокруг, сам он – все оставалось прежним.

До этой весны, теплого камня под гладкой чешуей и темных глаз, с азартом вглядывающихся в просвет между кустов. Из мягкой легкой полудремы его выдернула девчонка – тощая и неказистая, у нее торчали ключицы и через одежду очерчивались тонкие кости плеч. Ему бы подумалось, что эта зима больно ударила по человеческому роду, заставила их голодать. Если бы не странная вещь в руках у незнакомки. Если бы не место, в котором она чувствовала себя слишком смело для жительницы этих земель – а в бочаге уже притаилась кикимора. Он чуял, видел болотный свет существа из Нави, девчонка шагала прямиком в расставленную ловушку.

Короткий всплеск и тишина, он лениво отвернул голову, пробуя воздух на вкус длинным языком. Он пах отчаянием, страхом и надеждой. Удивление ударило по широким кольцам мышц. На что там можно было надеяться? Шутки кикимор лишали жизни, если зайти на болотные тропы. Это в доме на них можно найти управу, поругаться, увидев вместо найденыша полено. Здесь они убивали. И, ругая себя за пробудившийся интерес, он коричневой молнией метнулся в воду, на ходу перемалывая кости, меняя личину.