Книга Чуж чуженин, страница 106 – Ксения Скворцова

Близость Ратмира, его запах, черный шелк волос и тепло кожи под пальцами, а самое главное, власть над ним, которая невидимым потоком вливалась в нее, распирая грудь, опьянили Мстишу. Более не подчиняясь мыслям, тело двигалось по наитию, и она не заметила, в какой миг ее язык коснулся губ княжича, а потом, не встречая препятствий, проник дальше. Отбросив все попытки сопротивляться ее напору, Ратмир ответил, принимая ее правила, сплетаясь с ней своим языком, прижимая ее к себе с граничащей с грубостью силой. Его левая рука скользнула под край отороченного соболем опашеня и медленно двинулась вверх.

Чаша весов колыхнулась, и в мгновение ока Мстислава уже не владела положением. СтрастьРатмира, с которой она самонадеянно попыталась играть, подхватила ее мощным вихрем и закружила как былинку, как глупого зорника, подлетевшего слишком близко к огню. Бросившись в это море очертя голову, Мстиша очутилась на невыносимом пределе, и волны чувств, нахлестывающие со всех сторон, потопили бы ее, если бы не Ратмир. Он разорвал поцелуй и, прислонившись к Мстиславе покрывшимся испариной лбом, тяжело дышал, глядя на нее из-под сведенных в болезненном изгибе бровей. Рука княжича застыла на ее ребрах, и, опамятовавшись, Мстиша поняла, что задыхается. Щеки горели, а пальцы намертво сомкнулись на свите Ратмира.

Он судорожно улыбнулся, но глаза его были темными и блестящими, как патока.

– Скоро ты станешь моей, а я – твоим, – сбивчиво прошептал Ратмир, сглатывая. Он с видимым трудом отстранился и провел нетвердыми пальцами по губам, точно удивляясь тому, что они сейчас творили. – Скоро нам не придется больше разлучаться, и у нас будет все время мира.

Он медленно попятился к окну, не спуская бдительного взгляда с Мстиши, не то боясь, что она снова кинется к нему, не то не доверяя собственной выдержке. У самого окна его уста дрогнули, и, широко улыбнувшись, Ратмир в два шага достиг Мстиши и, крепко прижав ее к груди, быстро поцеловал.

– Покойной ночи, моя родная.

Мстислава тихонько засмеялась, и он, не переставая улыбаться, проворно скрылся в окне. Подойдя на непослушных ногах к ставням, она выглянула во двор. Ратмир спрыгнул с дерева, обернулся и, махнув рукой, исчез в ночной мгле.

Глубоко вздохнув, Мстиша закрыла створку и прислонилась спиной к простенку. Она никогда еще не была так счастлива.

Накануне свадьбы пошел снег, и Мстиша обрадовалась хорошему знаку. Во всем году не было времени тягостнее, чем долгие седмицы черностопа, когда над лысыми пожнями и смерзшимися комьями земли мрачно колыхались нагие костяки деревьев.

Белые крупинки падали на крышу терема с тихим шуршанием, и Мстислава, вышедшая вдохнуть чистого морозного воздуха на гульбище, зябко куталась в пушистый меховой воротник. Несмотря на то что за весь полный предпраздничной суеты день она едва ли на несколько мгновений оставалась в одиночестве, ей было тоскливо и страшно. Больше всего хотелось оказаться в объятиях Ратмира, от одной мысли о которых сладко замирало сердце, но теперь жениху и невесте можно было увидеться только на свадьбе.

Завтра. Уже завтра.

Подумать только, настоящая свадьба. Конечно, соблюсти все обычаи не удастся: с ней не было подруг, а значит, не с кем будет справить девичник. У нее не было матери, значит, некому будет дать последние наставления. Но князь и княгиня явно хотели уважить невестку, и с самого утра в поварне дым стоял коромыслом, а челядь сбивалась с ног в нескончаемых хлопотах.