Книга Чуж чуженин, страница 120 – Ксения Скворцова

Мстиша не знала, что можно чувствовать себя настолько счастливой. Днем они не могли наговориться, ночью – выпустить друг друга из объятий. Молодые супруги почти не расставались, и в те редкие мгновения, когда княжичу все-таки приходилось оставлять ее, Мстиша сразу начинала тосковать.

На сей раз Ратмир с самого утра понадобился отцу в соколятне, и Мстиша дожидалась мужа в его – а теперь их общих – покоях. Несмотря на ночной отдых, она была утомлена. Они уснули лишь под утро, и ей стало зябко и снова клонило в сон.

Вошедшая чернавка застала княжну возле очага, закутанную в мужнин плащ. Девушка неуверенно замерла на пороге, беспокойно пожевывая губу.

– Что стряслось? – вяло спросила Мстислава.

Каждый раз, когда они с Ратмиром разлучались, ее начинало тревожить какое-то подспудное чувство. Беспокойство копошилось внутри маленьким червячком, но Мстиша не позволяла себе омрачать радость досадными размышлениями.

– Прости, госпожа, я давеча пришла порты забирать, чтобы выстирать, да спутала, – принялась сбивчиво объяснять служанка. – По оплошке взяла княжича рубашку, а, верно, надо было его челядину отдать. У княжича ведь свои прачки, так заведено. Как бы нынче мне от княгини не досталось.

Девушка сморщила лицо, точно собираясь заплакать, и принялась обкусывать ноготь на большом пальце.

Мстиша нахмурилась. Последнее, чего ей хотелось, – это разбираться в портомойных тонкостях зазимского детинца. Если бы не сладостное изнеможение, она бы, скорее всего, рассердилась, но ей совсем не хотелось омрачать спокойное утро мелкими дрязгами.

– Где она?

– Кто? – испуганно выпучила глупые глаза чернавка.

– Да рубашка же, –начиная раздражаться, пояснила Мстиша.

– Так вот она, туточки, – засуетилась девушка.

– Оставь на постели и выйди вон, – резче, чем следовало, велела Мстислава.

– Да, княжна, – подобострастно принялась исполнять приказание только того и ждавшая служанка.

Отшаркавшись, она затворила дверь, но Мстишино блаженное расположение духа уже улетучилось. Она была недовольна и девчонкой, и собой. Попалась же, дурная, под руку, и как не вовремя! Мстиша попыталась вернуться к безмятежному созерцанию огня, но настроение уже было испорчено. Она неприязненно передернула плечами и встала.

Бережно сложенная рубашка лежала на меховом одеяле, и некоторое время Мстислава молча изучала ее. Когда-то она даже стирала ее собственными руками, но тогда и не догадывалась, что та собой представляет.

Мстислава холодно прищурилась и, поколебавшись мгновение, развернула рубашку. Приглядевшись, она рассмотрела различавшиеся по цвету куски сукна. Должно быть, княгиня надставляла рубашку с ростом Ратмира.

Мстислава вздохнула. Княжескому сыну не подобало носить это серое затертое полотно. Было неприятно и неловко смотреть на него, но не только потому, что ее мужу пристало бы вместо застиранной шерсти рядиться в шелк и тонкий лен. Нет. Мстиша могла сколько угодно гнать от себя назойливые думы, но от правды не скрыться. Это была волчья рубашка, и Мстислава с ужасом думала о том, сколько дней оставалось до полной луны.

Именно эта мысль первой пришла ей в голову утром, едва Мстислава осталась одна. Именно она мучила и отравляла душу с самого первого дня после свадьбы. Мстиша любила Ратмира, но была ли она по-настоящему готова принять ту его сторону? Еще недавно у нее не было ни малейших сомнений, но нынче, когда страшная ночь становилась все ближе, ее охватывал трепет. И страх.