Книга Чуж чуженин, страница 135 – Ксения Скворцова

Староста перевел дух и важно расчесал усы.

– Говорят, по посадникову душу приходил, да повезло тому, в отлучке был. И что не зверь то вовсе был, а колдун. Брешут, поди, – добавил хозяин, но Мстиша видела, как быстро скрестились в знаке от сглаза заскорузлые пальцы.

Сновид наконец заметил, что Мстишу мелко трясет, и поспешил свернуть разговор. И правда, было уже поздно, давно пришла пора ложиться. Некрашке постелили прямо на полу, а почетным гостям отвели место на теплых полатях. Мстислава ничего не сказала, когда Сновид устроился подле, но, едва он снова попытался укутать ее своим плащом, возразила:

– Под мужниным буду спать.

Проглотив обиду, Сновид выдавил из себя улыбку.

– Испугалась? – Он лежал совсем близко, но не настолько, чтобы касаться Мстиши. – На тебе лица нет.

Мстислава взглянула на него – она заметила, что во время рассказа старосты Сновид не спускал с нее жадного взора, – но ничего не ответила и отвернулась. Ей было над чем подумать.

С каждым днем дорога делалась все хуже. Деревни стали попадаться реже, а вскоре и вовсе началось безлюдье. Теперь спутники были вынуждены ночевать под открытым небом, а о том, чтобы помыться или переодеться, и вовсе речи не шло.

Холод стоял такой лютый, что всю ночь приходилось жечь костер. Некрашка, на чью долю выпали главные хлопоты, был теперь вечно невыспавшийся и угрюмый. Для Сновида же ловы и выезды в поле раньше бывали лишь развлечением. Он привык к толпе слуг, утолявших любую прихоть, и тяготился и походным бытом, и тем, что ему пришлось разделить с челядином немалую долю забот. Разбивать стан, ухаживать за лошадьми, заготавливать дрова и пополнять припасы оказалось тяжелой задачей. По дороге в ЗазимьеМстише чудилось, будто все происходит само собой – так незаметно и обманчиво легко Ратмир справлялся с делами. Нынче же она видела, насколько труднее эти обязанности давались непривычному к ним Сновиду. Воодушевление покинуло его, и он стал раздражительным, все чаще срывая злость на безответном Некрашке.

Единственной отрадой Сновида стало растущее Мстишино уныние. Она знала об этом, но ничего не могла поделать. Точно раненая важенка, она тщетно пыталась сбежать от хищника, который лениво шел по пятам, зная, что ему не понадобится тратить усилий – стоит лишь дождаться, пока жертва обескровеет и сама придет в лапы.

Мстиша ненавидела себя за слабость, за то, что каждое утро было все труднее проснуться и ехать дальше, за мысли о тепле и сытости, начавшие застилать разум и отвлекать от главного: Мстиша обязана спасти мужа!

Она зло одергивала себя, заставляя вылезти из-под шубы и умыться холодным снегом, вспоминала Ратмира, его улыбку, запах, голос и, стискивая зубы, отворачивалась от Сновида, глядевшего на нее с алчностью стервятника. Но она больше не возражала, когда он укрывал ее, и делала вид, будто не замечает, что его пальцы задерживаются на плечах с каждым разом чуточку дольше. Разве была большая вина в том, что Мстиславе хотелось немного заботы и внимания? А если Сновид попытается зайти дальше, она всегда сможет его остановить.

Ведь так?

Тихие разговоры у костра вошли в каждодневную привычку, но один Мстислава запомнила особенно хорошо, потому что именно в этот вечер впервые послышался волчий вой.

Они сидели друг напротив друга. Ложиться спать не хотелось. Стоило лишь немного отойти от огня, как на Мстишу набрасывались темнота и одиночество. А еще холод. Сновид не предлагал ночевать рядом, хотя это, пожалуй, было здравой мыслью. В стужу и вьюгу не до приличий. Но каждый вечер он молчал, провожая удаляющуюся спать в сани Мстиславу долгим взглядом. Сновид знал, что, предложи он, Мстиша откажется. Боярин хотел дождаться, пока она позовет его сама.