Книга Чуж чуженин, страница 177 – Ксения Скворцова

Пусть она изменилась, все равно это было ее лицо, ее тело, и она не хотела с ними расставаться! Мстиша вдруг судорожно обняла себя. В голове переполошенно забегали шальные мысли: она еще может убежать. Ведь никто не предупреждал о том, что придется зайти настолько далеко! Потерять не просто волосы или красоту. Потерять всю себя! Если раньше можно было вернуться домой, то нынче даже этот путь закроется. Кто примет ее такой? Кому она станет нужна?

Мстислава всхлипнула и тут же засунула в рот кулак. Нельзя выдать себя.

Она потеряет Ратмира, потеряет дом, отца, сестру. Ей придется на всю жизнь остаться в этой проклятой избушке, затерянной на границе двух княжеств, в полной власти полубезумного старика. Незвана хотя бы ворожила, Мстиша же не умела ничего. В этом девка была права. Кому будет нужно ее искусство шить золотом или низать жемчуга?

Горячие слезы текли по щекам, а грудь сотрясали беззвучные рыдания. Мстислава уже знала, что никогда не сумеет воспользоваться возможностью побега. Ратмир должен жить. Ей не нужен мир без него. Она и сама не ведала, откуда в ее самолюбивой душе возникала невыносимая боль от одной мысли, что из-за нее Ратмир умрет. Что больше никогда не увидит она мягкого блеска его глаз, не услышит голоса.

Глупая! Она и так не услышит и не увидит, потому что он выздоровеет и уедет с Незваной в Зазимье, а Мстиша навеки останется прозябатьу колдуна!

Но она не могла снова предать его.

Мстислава пришла в условленное место с последними лучами солнца. День потихоньку начал прибавляться, и в воздухе витал тонкий, почти неуловимый призрак невыносимо далекой еще весны. Чуть по-иному тренькали синицы, чуть иначе пах снег, чуть ласковее овевал голую кожу ветер. Мстислава почти безвылазно просидела последние седмицы в избе и не успела заметить произошедшей перемены, но теперь вместо привычного чувства радостного предвкушения, всякий раз обуревавшего ее на изломе зимы, она ощущала лишь горечь.

Мстислава взбиралась на холм точно на место казни. Пожалуй, это и в самом деле была казнь.

Незвана уже ждала ее. Бледное лицо в кои-то веки тронул румянец воодушевления. У ног девки стояла сумка, прямо на снегу лежало круглое железное блюдо, в котором плескалось что-то красновато-рыжее. Подойдя ближе, Мстиша поняла, что это медное зеркало, в котором отражались отблески заката. Откуда в бедной избушке старика взяться такой вещи?

– Раздевайся, – без предисловий велела Незвана.

Мстислава возмущенно вскинула брови, но ведьма смотрела на нее без малейшего стеснения, и ей пришлось подчиниться. Незвана тоже принялась скидывать с себя одежду. Оставшись в одной рубашке, Мстиша, дрожа и пританцовывая на снегу, взглянула на девку, ожидая дальнейших указаний.

– Догола, – лишь буркнула Незвана и сняла свою сорочку.

Мстислава ничего не смогла с собой поделать. Затаив дыхание, она с жадным любопытством рассматривала костлявое тело девушки. К ее ужасу, ноги, спину и руки той покрывали застарелые шрамы. Бледнеющие алые полосы и уродливые белые рубцы сплошь испещряли синеватую кожу.

– Откуда… – ахнула Мстиша, но Незвана, поджав губы, отрывисто бросила:

– Живо!

Опомнившись, Мстислава сняла исподницу. Она видела, что Незвана не хочет смотреть на нее, но взгляд девки против воли хозяйки пополз по икрам, бедрам, животу и груди княжны. Она зажмурилась, точно пытаясь спрятать пробивающийся сквозь старательно задвинутую занавесь свет, но слишком поздно: Мстиша успела заметить жгучую, болезненную зависть, блеснувшую в глазах Незваны.