Книга Чуж чуженин, страница 41 – Ксения Скворцова

Не выдержав пристального взора, Мстиша зажмурилась и, наверное от страха, тут же заснула. Ей вновь мерещился Сновид. Он вплетал в ее волосы зеленую ленту, а потом отрезал косу, и почему-то Мстише во сне делалось от этого весело и страшно. Было зябко, а следом вдруг стало тепло и запахло скошенной травой и дождем. Кажется, она снова просыпалась и, кажется, снова упиралась в потеплевшие от огненных отсветов желто-зеленые очи. Мстислава опять проваливалась в зыбкий сон, и ей виделся ястреб с глазами Нелюба. Он яростно кричал и махал на нее огромными крыльями. А под утро где-то неподалеку завыли волки, но Мстислава не успела испугаться, потому что у самого уха раздался тихий шепот:

– Не бойся, я отогнал их.

Проснувшись, Мстислава не сразу поняла, где находится, и несколько мгновений недоуменно хлопала глазами. Шапки сосен терялись в голубоватой дымке занимавшегося утра, рядом умиротворяюще потрескивал костер. Мстиша села, и с ее плеч сполз плащ Нелюба. Она бездумно провела рукой по шершавому, скатавшемуся от долгой носки сукну. Она привыкла к заботе и утолению малейших прихотей, но время, проведенное возле зазимца, ясно показало, что он не собирался обходиться с нею по-особенному. Почему же тогда Нелюб накрыл ее, лишая себя самого удобства и тепла? Неужели та пресловутая жалость?

Мстислава нахмурилась. Ей, княжне, можно было служить. Ее можно было любить, ненавидеть, обожать, бояться. Но жалеть? Этого она сносить не станет!

Мстиша отбросила плащ и огляделась. Возле хвойной постели стояла берестяная кружка, полная куманики. Рядом лежала вчерашняя палка, обструганная до гладкости, а вокруг рукоятки плотной змейкой вилась тонкая пеньковая веревка. Над огнем на треноге висел котелок, в котором что-то слабо парилось.

Она едва не подпрыгнула на месте – так неожиданно, точно из-под земли, появился Нелюб. Как он умудрялся бесшумно пробираться через кусты и ходить по хрупким веткам, оставалось для нее загадкой.

– А, выспалась? Я уж решил не будить тебя с устатку.

Он сгрузил на землю что-то мягкое, и, присмотревшись, Мстислава с отвращением разглядела двух мертвых уток. Откуда-то сверху Нелюбу на плечо слетел Бердяй, и зазимец, тепло улыбнувшись, погладил его пальцем по грудке.

– Молодец, дружок, славная добыча.

Нелюб повернулся к Мстише.

– Ты бы к реке сходила, умыться, охорошиться, – как-то туманно посоветовал он, и Мстише это совсем не понравилось.

Что ж, предчувствие ее не обмануло. Увидев себя в речном отражении, она ахнула. Чего только не торчало в растрепанных волосах: и хвоинки, и дохлые комары, и листья. На лицо и вовсе без слез не взглянешь: сквозь грязные разводы и припухлости от укусов проглядывали еще давешние румяна, измазанные сверху Пряха знает откуда взявшейся сажей.

Оттерев лицо до красноты, Мстиша осталась довольна только глазами. Они одни блестели по-прежнему, сделавшись от воды почти синими. Дома, в тереме, Векша каждый вечер перед сном омывала Мстиславу, а уж про баню и говорить нечего. Даже в пути чернавка непременно нагревала для своейгоспожи воды.

Мстислава несмело подняла руку и брезгливо принюхалась. Нет! Больше она шагу не сделает, пока не вымоется! Гадливость переборола и страх того, что Нелюб застанет ее нагой, и боязнь холода. Она быстро скинула понёву и рубашку и торопливо вбежала в черную заводь. Вода оказалась обжигающе ледяной, и Мстиша не сумела сдержать сдавленного вскрика. Глубина начиналась прямо у берега, и Мстислава, не умевшая плавать, судорожно ухватилась за дернину. Найдя безопасное место, княжна сорвала пучок жесткой травы и принялась яростно скоблить кожу. Не успокоившись, пока не отмыла каждый вершок тела, она неуклюже выбралась на берег и, крючась от холода, суетливо оделась. Влезать в грязную одежду было неприятно, и Мстислава с тоской подумала, что если хочет ходить в чистом, то тяготы стирки теперь лягут на ее собственные плечи. Она с жалостью поглядела на свои руки – белые, нежные, никогда не знававшие студеной воды и едкого бука.