Книга Пташка, страница 212 – Ксения Скворцова

Девушка против воли перевела взор туда, где остались спутники князя. Бьярки стоял чуть поодаль, не глядя в их сторону.

– Он женится осенью, – с холодной усмешкой произнес Стойгнев, и Гнеду словно обдало ледяной водой. Князь прищурился, и из его очей исчезла всякая теплота, отчего девушка сразу вспомнила клеть и цепи.

Значит, осенью.

Она опустила глаза и прошептала:

– На месте предательства, лжи и жестокости не бывать ничему хорошему. Мы простили друг друга, но разве может вырасти здоровое дерево из гнилого корня? Вепрь бежит по земле, а пустельга летит по небу. У них разные пути.

Стойгнев некоторое время испытующе смотрел на Гнеду и вдруг улыбнулся, и в его очи вернулась капля сердечности.

– Истинно повезет тому, кому достанется такая мудрая жена.

Гнеде показалось, что в словах князя, несмотря на отголосок гнева, прозвучало облегчение. Они помолчали, глядя на серебрящуюся внизу реку.

– Ты можешь вернуться в Стародуб и жить при княжеском дворе. Это ведь и твой дом. Я хотел бы воздать за несправедливости, произошедшие в твоей жизни.

– Благодарю, господин, но мне хорошо и здесь.

– Тогда скажи, что я могу еще сделать для тебя.

Девушка на мгновение задумалась.

– Вежа, в которой я выросла. После смерти Домомысла она принадлежит общине, но я хотела бы вернуться туда, чтобы никто не…

– Она будет твоей, – кивнул Стойгнев, не давая ей договорить. – Это все?

– Да, мой князь.

– Добро.

Стойгнев коротко хлопнул по коленям и поднялся, и Гнеда последовала за ним. Когда они подошли к дому, гридни замолчали, с ожиданием взирая на князя.

– Помни, что Стародуб – и твой дом, в котором тебе всегда найдется место, – повторилСтойгнев. – Едем, – коротко кинул он свите и направился к своему коню.

У нее была последняя возможность, и Гнеда отчаянно окликнула прерывающимся голосом:

– Бьярки!

Стойгнев, уже забравшийся в седло, тихо хмыкнул.

Плечи Бьярки окаменели, и он медленно обернулся, в первый раз встречаясь с Гнедой глазами. Его взгляд был полон удивления и недоверия, и сердце девушки болезненно сжалось.

– Мы будем ждать тебя в становище, – обратился Стойгнев к побратиму. – Прощай, Гнеда Яромировна. Не поминай лихом.

С этими словами он и его спутники умчались со двора, оставив девушку наедине с Бьярки.

Он смотрел так, как глядят на потревоженную гадюку, со смесью настороженности и отвращения, и Гнеда почувствовала во рту собирающуюся горечь.

Юноша не двигался, будто пригвожденный к месту, и Гнеда, перебарывая себя, сделала несколько шагов к нему. Наверное, она подошла слишком близко, так что, кажется, Бьярки потребовалось усилие, чтобы не отступить назад. Девушка не могла не видеть, как ему неприятно ее присутствие, но желание оказаться рядом победило гордость. Остановившись, она принялась жадно рассматривать Бьярки, вбирая в память каждую его черту, и торопливо, как вор награбленное, запихивала в ларец памяти все, что видела.

Он выглядел взрослее. Старше. Его волосы были острижены чуть короче, чем обычно. В уголках глаз и над переносицей появились едва заметные морщинки. Но очи, смотревшие холодно и недружелюбно, почти как в ее снах, были такими же пронзительно-голубыми.

Гнеда поняла, что, если сейчас ничего не скажет, Бьярки просто уйдет, и лихорадочно принялась подбирать хоть какие-то слова.