Книга Пташка, страница 99 – Ксения Скворцова

– Бьярки укусил тебя, – сказал боярин с усмешкой. – Он не хотел. Думал только проучить.

Гнеда нахмурилась.

– Мой сын, – пояснил Судимир, а его глаза снова залучились. – Ты, кажется, знакома с северным наречием?

Гнеда медленно кивнула, отчаянно сожалея о том, что позволила боярину это проведать.

– Моя семья происходит с Севера, – продолжал Судимир, – а далекий предок, первый, осевший на залесской земле, носил имя Бьерн.

– Медвежонок, – слабо усмехнувшись, промолвила Гнеда, только теперь вдруг понимая смысл прозвища.

– Да, – засмеялся Судимир, потирая колени. – Медвежонок Бьярки.

Гнеда подумала, что трудно представить более неподходящее имя. Бьярки скорее напоминал хищную пронырливую ласку, чем неуклюжего косолапого детеныша.

– Я решила, что ты тоже свенн, господин.

– Что ж, во мне достаточно свеннской крови, – согласился боярин. – Я часто бываю на Севере, да и не скрываю своей приязни к нему. Веду дела с тамошними гостями^[77], и далеко не всем это по нраву. В последнее время северян не особо-то жалуют, пытаются рассорить с залесцами. Я должен был держаться осторожнее. Впредь будет мне наука. Когда я говорил, что если бы не ты, то мне несдобровать, я ведь не преувеличил. Я пред тобой в долгу, Гнеда.

– Спасибо тебе, господин, на ласковом слове. В расплате мы. Если б не ты, княжич бы меня не пожалел. Дай только до завтра у тебя переночевать, и поутру уйду, не побеспокою больше.

– Экая ты норовистая! – снова засмеялся Судимир. – Куда же ты пойдешь?

Гнеда нахмурилась, прикусив губу. Теперь наверняка весь Стародуб судачит о произошедшем. Кто примет ее после такого?

Боярин,заметив смущение девушки, сжал ее здоровую руку.

– Вот что. Княжич бы тебя по голове не погладил, но и с плеч ее снимать бы не стал. Я тебя от срама разве что избавил, а ты меня – от верной гибели. Я сказал, что беру тебя под опеку, и не шутил. Мое слово крепкое. Оставайся в моем доме.

Гнеда удивленно перевела взор с их соприкасающихся рук на лицо боярина. Тут же вспомнила Жука – да и всех прочих, особенно Бьярки и его глаза, полные ненависти. Мурашки пробежали по коже, хотя под шерстяным одеялом было тепло и уютно.

– Как же я останусь, после такого-то?

– Глядишь, не съедят тебя, – усмехнулся он.

Девушка с сомнением смотрела на боярина, не доверяя его расположению, пытаясь найти истинную подоплеку такой щедрости. С другой стороны, она и вправду помогла Судимиру.

Гнеда облизала потрескавшиеся губы.

– Я могу любую работу делать.

– Что же ты делала в своих Перебродах?

– Всего понемножку, – смешалась девушка. – Пока Домомысл не умер, помогала ему переписывать книги.

– Вот как? – удивился боярин, и в его очах зажглось любопытство. – Домомысл – это тот самый добрый старик?

Гнеда кивнула.

– От него ты научилась свеннскому языку?

– Нет, от наставника, – девушка опустила глаза.

– А мечом владеть?

Гнеда резко вскинула на Судимира взор.

– Да какое там владение, – замялась она.

– Судя по тому, что я слышал и успел краем глаза увидеть, ты не пральником моего сына охаживала. – Боярин улыбнулся в усы, словно позабавившись этой мысли.

– Да, тоже от наставника, – сдалась Гнеда. Она хотела увести разговор подальше от Фиргалла. Врать не хотелось, но и рассказывать о сиде, она чувствовала, не должно. – Мы были дружны с его сыном, и он помогал мне. Знал, что у меня никого нет, поэтому научил, как постоять за себя.