Книга По следам мистера Волка, страница 16 – Ева Кофей, Елена Элари

И Герберт, несмотря ни на что, всё ж таки прикладывает его об стену.

— Овсянку, — шипит, отвечая Элис, не отвлекаясь от того, кого прижимает к стене, оторвав от пола, одной рукой.

И Курт начинает орать и дёргаться. Громко. И визгливо.

Герберт не отпускает, лишь оборачивается к Элис и смотрит недоумённо.

— Я ничего такого ему не сделал… Что за истеричка?

Она сосредоточенно перебирает какие-то травы в мешочках, нахмурив светлые бровки.

— Мистер Оуэн, пожалуйста, не отвлекайте меня! Вы не видите? Я работаю.

— Работаешь? — удивляется он, и слегка, правда, совсем слегка, ещё раз для верности ударяет Курта об стену, прежде чем отпустить. — И как я вообще могу тебя отвлекать от работы, скажи на милость? Разве ты не должна… Ай, ну да бог с вами, — машет он рукой.

— Враг! — верещит Курт, словно чайка, которую убивают.

И уже спустя секунду, поправив волосы и встряхнув головой, добавляет:

— Псих!

Герберт хмыкает, резко притягивает его к себе за ворот и пристально вглядывается в глаза.

— Ты в моём доме, — говорит вкрадчиво. — Я не потерплю к себе такого отношения. Поэтому либо впредь держи себя в руках, либо как пёс, сиди под крыльцом. Я понятно выражаюсь?

— Найди способ отпустить меня, иначе я тебя и снаружи достану! А Элис… Можешь её, конечно, тоже оставить, но она… воровка!

Герберт отступает от него и выгибает бровь, бросая на Элис быстрый, сверкающий взгляд.

— Да ну? А о тебе она сказала то же самое.

— Это не считается, — не отрывается Элис от своего дела.

— Считается! А ты что… сдаёшь меня какому-то… ему?

— Кажется, он спросил, — тянет она почти лениво, будто с дитём малым разговаривает, — я не могу соврать своему господину, это плохое начало рабочих отношений.

— А что именно не считается? — интересуется Герберт с живым любопытством. — Явас никому не сдам, если что вдруг. Поэтому можете рассказать.

Элис набирает в грудь воздуха и оборачивается к нему, переминая в пальцах край сероватого фартука.

— Ну… В общем… Я знаю, что это плохо, но однажды…

— Да, давай, пусть он знает, какова твоя суть!

— Один дедушка как-то пнул его. Мы были д-детьми. И я… ну… украла у него… несколько яблочек.

Герберт трёт переносицу, хмурясь, закрыв глаза, и одновременно с этим как-то болезненно улыбаясь.

— Несколько яблочек… — звучит сдавленно.

Конечно, как для девушки и служанки у Элис поведение далеко не положительное. Сомнительная она барышня, позволяет себе многое, ведёт себя, хотя и старается, но… своеобразно. Однако…

Герберт не выдерживает и смеётся в голос, вздрагивая от головной боли, что со смехом вгоняет в его висок будто ржавый гвоздь.

— Яблочко она украла. Как не стыдно? — тянет он деланно строго, что, впрочем, совершенно портит нахлынувшая весёлость. — А ты, а этот, — передумав обращаться к нему, кивком указывает он Элис на Курта, — он то что украл?

Она опускает глаза вниз, шаркает ножкой и перечисляет сосредоточенно:

— Коня, невесту градоначальника одного… Бакалейную лавку ещё с дружками… Колбаса у нас всё равно вся испортилась. Плохая была колбаса.

— Девка! — рычит Курт.

— Часы у одного джентльмена, скатерть, туфельки дорогие… Ээ… Мачете ещё помню. Ржавое.

— Мм, ясно, — роняет Герберт спустя минуту. — А невесту куда потом дел?

— Так её выкупили, — ухмыляется Курт, — я ей, понравился, кстати. Плакала!