Книга По следам мистера Волка, страница 57 – Ева Кофей, Елена Элари

Герберт сидит в своём кабинете, запрокинув голову на спинку тёмно-красного, потёртого кресла и постукивает пальцами по деревянному подлокотнику.

До приёма всего несколько часов. И чем ближе это время, тем сильнее ему не хочется выходить. Тем более облачённым в неудобный, непривычный для себя костюм.

— Я будто пингвин, — шипит он, зажмуриваясь, — я похож в этом на пингвина… Элис, — рявкает, — где мой чай?!

— Мерзость, — появляется она в дверях с подносом в руках, — то есть… Я хотела сказать «прелесть», — широко улыбается, что ей не идёт.

— Я?! — приоткрывает он один глаз и косится на неё. — Я знаю… — вздыхает, вновь прикрывая веки, уже без возмущения, а с неожиданным принятием, обречённо. — Знаю…

— Да нет же… — Элис ставит перед ним чай. — Что с вами? Бросьте, граф, я не смогу быть рядом с вами на приёме, кухарке нельзя выходить в зал при гостях. Вы должны собраться. Мистер Кроули поручится за вас, я ещё наставлю его.

Герберт тянется за чаем, но так и замирает. Пальцы его подрагивают, окутанные лентами пара.

— А, может, лучше бы мистер Кроули вообще не показывался никому на глаза? Думаешь, он пойдёт за хороший пример того, что в замке моём живут и уважаемые, — режет его губы кривая усмешка, — люди?

Элис садится на край стола и болтает ногами и в неудобных сапогах (в тапочках тётки сейчас холодно, а другая её обувь уж слишком велика и вечно спадает).

— Он богат, без тёмных пятен, умён… ему бы только не говорить никому о… феях. И дело в шляпе! — она смешно фыркает и улыбается.

И Герберт не может сдержать неожиданно мягкого и добродушного смеха.

— О да, — и внезапно ловит её за лодыжку. — Что… Я только заметил, — хмурится, разглядывая её обувь, — что на тебе надето, Элис? — и вопрошает это так строго, словно готов её отругать.

— Ну… я оскорбляю вас своим видом? — пугается она. — Что ж, это не было прописано в нашем, как его, соглашении, — тут же злится.

— А это и нетребует того! Это банальное уважение и чувство достоинства, — он отпускает её и отстраняется. — Разоришь меня… — вынимает из ящика в столе, что был заперт на ключ, мешочек с монетами. — Вот, возьми, купи себе хорошие туфельки. Или что там теперь надо… Что-то тёплое и удобное, в общем. Я плохо, — отводит взгляд, — плохо разбираюсь. В последний раз я дарил что-то женщине много лет назад…

— Если так вы почувствуете себя лучше… — тянет Элис хмурясь. — Вы неплохо выглядите. Давайте. Попробуйте… улыбнуться.

И Герберт с усилием растягивает подрагивающие от напряжения губы.

Она вздыхает и касается ладошкой его колючей щеки.

— Расслабьтесь. Ну же… Это должно выглядеть… естественнее.

Граф пытается, вспоминает хорошее, что случалось с ним в жизни, но… это вызывает лишь печаль, и на лицо его наползают тени.

И Элис… бьёт его по щеке.

И Герберт после секундной задержки взрывается смехом.

— Ай да нахалка, а!

Элис делает большие глаза и принимается оправдываться скороговоркой:

— Ну я это… Один господин, в общем… так отучал собак есть цыплят. Он подносил цыплёнка к морде и каждый раз, когда собака открывала пасть… бил её дубинкой. Очень скоро она даже не смотрела в их сторону. Я… Я могу бить вас, пока вы не научитесь улыбаться!

— Говорю ж, нахалка, — едва ли не утирает он слёзы от смеха, — ещё и с собакой меня сравнивает! Выпороть бы тебя за такое отношение к хозяину.