Онлайн книга «Венец безбрачия»
|
- Признаться, госпожа баронесса явно была раздражена, когда жаловалась на вашу непокорность. Сильно раздражена… Она спорила с Генрихом, точнее – даже не спорила, потому что больше он ей не возражал. Она просто в гневе сообщала, что является не только вдовствующей баронессой и хозяйкой дома, но и полностью властна в судьбе своих детей, а потому монастырь Святого Миксофана Затворника быстро собьёт с вас спесь… В общем-то он не сообщил мне ничего нового. Я зацепилась только за одну деталь. Матильда говорила, что письмо отправлено настоятельнице монастыря имени какой-то святой тётки. Барон же явно произнёс мужское имя. - Простите, я не расслышала… Как называется монастырь, который вы назвали? Монастырь Святого Миксофана Затворника? Он очень внимательно смотрел на меня, пользуясь тем, что сейчас наши глаза были почти на одном уровне. Я с недоумением поджала плечами, не видя никакой разницы. Ну, мечтает отправить меня муттер не в один монастырь, а в другой. И какая мне разница? Барон слегка кивнул головой каким-то своим внутренним соображениям, а затем пояснил: - При монастыре Миксофана Затворника содержатся закрытая лечебница для душевнобольных. И если вы думаете, госпожа Софи, что ваше приданое или ваш титул баронетты спасут вас от лечения – вы ошибаетесь. Лечат там в основном постом, молитвами, и умерщвлением плоти. Я ошарашенно молчала, лихорадочно обдумывая его слова. Это что, маленькая ложь чтобы запугать меня? Или муттер действительно настолько ненавидит… Я не могла понять, кому можно верить. Недолюбливать младшую дочь – что ж, такое встречается. В прошлой жизни я не раз слышала истории, когда родители любили и баловали одного ребёнка, обделяя второго в пользу первого. Пусть и не слишком часто, но такое все же случается. На западе даже есть специальный термин для таких забалованных детишек – «золотой ребёнок». Но ради денег постараться полностью уничтожить свое собственное дитя… Как-то все это чересчур. Я, разумеется, не слишком хорошо знаю баронессу, но этого парня, который пытается убедить меня, что муттер – чудовище, я и вовсе вижу третий раз в жизни… - Откуда вы знаете про эту лечебницу, господин барон? - Двоюродная сестра моей матери, тётушка Эдна, вышла замуж за графа Харви Шленберга. Я видел графа, когдабыл ещё совсем ребёнком. Мне исполнилось семь лет. Это был очень мрачный мужчина, который большую часть времени проводил на псарне. Мы с родителями гостила в замке около недели и дважды он ни с того, ни с сего вставал из-за обеденного стола посреди трапезы, бросив гостей и жену и молча уходил к собакам. А ещё через два года он так сильно искусал лакея, воображая себя псом, что его пришлось связать и отвезти в эту самую лечебницу. Барон помолчал, как будто вспоминая что-то, даже слабо улыбнулся собственным мыслям, а потом продолжил, глядя мне в глаза: – Как и многие подростки, госпожа София, я был любопытен и не брезговал подслушивать разговоры взрослых. Графиня Шленберг навещала мужа каждый год по зиме, оплачивая его пребывание в этой больнице и на обратном пути обязательно заезжала повидаться со своей кузиной – с моей матерью. В течение четырёх лет я слушал рассказы тётушки Эдны о том, что и как происходит в лечебнице. Я не буду рассказывать вам все, что я узнал. – Он мягко улыбнулся и пояснил: – Эти рассказы не для молодой девушки. Но графа держали прикованным на цепях, он спал на куче волглой соломы, его тело было опоясано веригами и пять дней каждого месяца он вынужден был соблюдать строгий пост. В последний свой визит тетушка Эдна плакала и молилась о том, чтобы Господь побыстрее прибрал мученика… Она говорила, что больше всего граф похож на оживший скелет, кожа которого наполовину разложилась. |