Книга Подводная конкиста, страница 43 – Вита Марли

— Что тебе для этого нужно?

— Прежде всего, рабочая сила, — начал перечислять квартирмейстер. — Древесина, парусина, канаты из прочных волокон, умельцы, способные ковать железо для частей такелажа и, в конце концов, команда, которую ещё предстоит обучить.

— Всё будет, — кивнул правитель. — Сверх того за свою работу получишь жалование. Если, конечно, возьмёшься.

Испанец чуть было не присвистнул. Наконец-то ему поручали дело. Полезное, интересное, стоящее. Ещё и обещали заплатить. Жаль, не золотом.

— Выделенной рабочей силой будешь сам верховодить, — добавил Ицкоатль. — Поощрения, наказания, дисциплина — всё, что потребуется. До смертоубийства не доводи, в остальном как пожелаешь. Мне интересен только результат. Что касается ремесленников, твои распоряжения они выполнят в первую очередь.

— Каков срок? — потирая подбородок, деловито поинтересовался испанец.

— После окончания игр я спрошу с тебя.

Две недели то бишь. Мало! Работать придётся от зари до зари.

— А как же пок-та-пок? — вспомнил Альтамирано.

— Тренируйся, Человек, я не возражаю, — махнул рукой вождь. — Ты волен сам распоряжаться собственным досугом в свободное от работы время.

Вот так всегда! То бездельем маюсь и не знаю чем себя занять, то работы, как у негра с Ямайки. Но это всё равно лучше, чем томно сидеть у окна да вести беседу с попугаем.

— В таком случае, — по старой привычке квартирмейстер едва не протянул ладонь для рукопожатия, — добро, правитель. Сочту за честь послужить вам.

Немонтеми — пять несчастливых дней. Время, когда прекращались всяческие работы и объявлялся всеобщий пост.

Уходили на отдых крестьяне, закрывали свои лавки торговцы и ремесленники, пустели прилавки рынков, возвращались назад отряды подводной разведки.

Но почему — почему! — это правило не относилось и к наукам? Зачем сидеть за партой и слушать лектора, когда все вокруг предавались безделью?

Сегодняшним утром после урока каллиграфии Иш-Чель ждала занятий господина Чака без особого рвения.

Историю подводного острова, а так же легенды о Тлалоке и его деяниях она знала почти наизусть. Что нового мог рассказать хранитель писаний?

Мысли русалочки, как и всё это время ранее, занимал моряк.

Сначала она с трепетом вспоминала их недавнюю встречу. Затем изнывала без нового свидания.

Посещая уроки истории, намеренно проходила мимо флигеля, где обитал испанец. Надеялась увидеть. Мельком. Одним глазком. А потом и вовсе узнала — чужеземец снаряжался спозаранку в сады Тлалока мастерить какую-то лодку.

Каждый день.

О, разве можно оставлять женщину надолго со своими мыслями?

Эстебан не искал встречи, Иш-Чель — выдвигала версии.

А вдруг он разочаровался?

Или испугался гнева вождя — кто ж захочет тайно связываться с дочерью касика?

А может — не приведи Тлалок — его окрутила хорошенькая тланчаночка? Вон, ходят же служанки мимо флигеля, хвостами крутят. То баньку натопят, то передадут поручение. И им не надо тайно убегать из поместий: поманил пальцем — и вот она тут. Готовенькая.

Иш-Чель вздохнула. Нарисовала в уголке пергамента символ из двух слогов. Вообразила как бы писалось на чонталь его имя…

Логограммы «ти-ен» на языке тланчан попросту не существовало. Необходимо было использовать силлабограмму — совокупность отдельных слогов. Русалочка изобразила знак с именем чужеземца так, как сумела. Правее добавила ещё один глиф — «иш-чель».