Онлайн книга «Подводная конкиста»
|
Миндалевидные глаза смотрели внимательно. Альтамирано знал, что такие вещи безумно увлекали тланчану. — Правитель тольтеков, Се Акатль Топильцин Кецалькоатль, первый из вождей, с которого прослеживается легенда о Кукулькане. Он учил другие племена разным премудростям и рассказывал им о чудесном человеке на большом корабле. Рыжем, как солнце и сильном, как ягуар. Иш-Чель аж притихла. Таких знаний от чужеземца не ожидала совсем. Подобного не рассказывал ей ни отец, ни сам хранитель писаний. — Видишь ли, любовь моя, годы правления вождя Топильцин Кецалькоатля совпадают с путешествиями Эйрика Рыжего, скандинавского разбойника и изгнанника, который искал пристанище в новых землях. Он был знатным головорезом и хорошо покошмарил соседей, за что его свои же и прогнали прочь на дальние острова Исландии. Русалочка хмурилась. Слушала внимательно и морщинка на её смуглом личике углублялась всё сильнее. — Эйрик Рыжий по праву считается основателем и колонизатором Гренландии. Но мой учитель был уверен — он ушёл гораздо дальше. Его команда проделала огромный путь, прежде чем нашла пристанище среди бесконечных ледников. Слишком много совпадений, любовь моя, и потому я думаю, что первыми чужеземцами, которых увидели индейцы, были скандинавы. — Тогда почему они не остались здесь, в тепле и сытости, а вернулись обратно к своим ледникам? — Сложно сказать, — пожал плечами Эстебан. — Их было мало, покорить ваши земли они не могли, а что до климата… Для всякого северянина буйные джунгли несут лишь смерть. Но с другой стороны… — квартирмейстер смял ладонью мягкую ягодицу и, заигрывая, снова принялся целовать. — Ты могла бы говорить по-норвежски, ангел мой. Тогда мы с тобой не нашли бы общего языка, кроме, разве что,языка любви. С этими словами испанец опрокинул тланчану на мягкие шкуры и недвусмысленно дал понять, что готов к новым подвигам. — Но я точно, совершенно точно не похож на скандинава, — оторвавшись на миг от её губ, квартирмейстер не забыл, однако, вставить ремарку. — Ни единой капли, любовь моя. Она обвила его шею руками и притянула к себе, целуя жадно и без остатка. Испанец отвечал с такой же страстью, забыв и про скандинавские корни Кукулькана, и про тольтекского вождя, и вообще про все исторические изыскания. Была только она, ее тепло, ее вкус, ее смех, прогоняющий любые сомнения. Перец и шоколад. Какао и солнце. Золото и маис. Здесь рядом близкая, экзотическая, невообразимо волнующая — его Иш-Чель. Эстебан с упоением целовал смуглую грудь с сосками цвета обсидиана. Поклонялся Иш-Чель, как богине, поскольку для него она и была ею. Он углубился в поцелуй, ощущая, как ее ногти впиваются в его спину. Царапают жестоко. Собственнически. Жалят, как злое солнце Кулуакана. Мир сузился до тепла её тела, до стука ее сердца, до еле слышного шепота ее дыхания. Он чувствовал себя так, словно вернулся домой, в место, где ему всегда было суждено быть. Проделав такой путь, отныне сложно поместиться в прошлую жизнь. Попробовав жгучий перец, другие специи покажутся пресными… Когда дыхание стало прерывистым, Эстебан оторвался от тланчаны, глядя в ее потемневшие от желания глаза. Иш-Чель ответила тем же взглядом, полным обожания. Ее тело отвечало каждым изгибом. Испанский, чонталь, науатль… Слова ушли, уступив место языку прикосновений, языку любви, который понимали оба. |