Книга Право на жизнь, страница 69 – Кицунэ Миято, Милисса Романец

Гаральт вздохнул.

— Я здесь уже двенадцать лет, есть некоторые способы узнавать вести из Беловодья. Ральф не смог отомстить, около трёх лет назад он был пойман и убит Хранителем Северо-Западного удела. Мать, которая отправила нас в Змейлор, предупреждала о том, что прямая месть Ёрмунганду ударит по брату.

Он остался единственным прямым потомком своего Рода. Бесполезный и обречённый. Он не хотел мстить, возрождать Род или бороться за его наследие. Из-за вражды и так было пролито достаточно крови. Этим Гаральт отличался от родичей, которые не мыслили дальнейшей жизни без отмщения. Ральф буквально душил его своей жаждой мести и посчитал малодушием отказ отправиться с ним, а решение остаться обучаться в Змейлоре воспринял как предательство.

— Ты бы хотел отомстить? — тихо спросила Юлка, осторожно коснувшись его плеча.

— Я остался один. Ради чего мне губить свою жизнь? Отказаться от дара, призвания, жизни и свободы? Ничья смерть не вернёт мне родных. Да и на Род, по сути, я прав не имею. Как и на месть, если разобраться.

За такие мысли Ральф называл его трусом и предателем, недостойным своего великого Рода. Вот только он считал, что ему больше досталось от материнского клана Рун, который никогда не славился воинами, они собирали знания, изучали, изобретали, служили богам, наконец! И их силой были знания, а не воинские умения.

— И всё же?..

— Я Гаральт Рун… Отрезанный от Рода Фреки и проклятый собственной матерью, в моём сердце нет мести. Я бы хотел просто спокойно жить и применять свои знания во благо.

— Проклятый собственной матерью? — переспросила Юлка. — Это как?

Гаральт пожевал губу, раздумывая, сказать ли правду суженой, но решил, что скрывать смысла нет.

— То, что ты приняла за пророчество, на самом деле это было проклятье. Я говорил тебе, что нас осталось трое. Ральф, мама и я, — вздохнул Гаральт, вспоминая этот тягостный момент. — Мама несла в себе кровь норн, и она провела особый ритуал… Ну, это я сейчас знаю, что это было. Моему брату она предреклагибель от мести, а меня…

В ушах всё ещё звенели слова, сказанные хриплым голосом казавшейся безумной матери.

«Сын мой, Гаральт. Проклинаю тебя! Ты своими руками убьёшь собственную суженую, не ведая, что творишь. Потеряешь её, если отпустишь за грань и не признаешь».

— Мне кажется, что мама не прокляла тебя, точней, не совсем прокляла, — сказала Юлка после того, как он всё же озвучил то, что ему было сказано. — В проклятьях обычно не говорят способа, как избежать ситуации. А тут… Может ли быть так, что это было противодействие твоей судьбе? Допустим, ты должен был умереть юным, а чтобы проклятье подействовало — дожить как минимум до возраста женитьбы, чтобы встретить суженую?

— Проклятье было посмертным, — прошептал Гаральт, озарённый догадкой. — Мама после его произнесения сгорела в магическом огне. Это был рунный круг… Я тогда очень испугался. Ральф утащил меня, и мы добрались до Змейлора. Но, думаю, ты права… Такие проклятья неснимаемы.

Сердце гулко билось в ушах, а по спине пробегала дрожь от вновь испытанных воспоминаний. Только сейчас он видел это иначе. Узнавал символы и общий рисунок.

Тёплая ладонь, погладившая по спине, привела его в чувства. Гаральт поднял взгляд и встретился с глазами Юлки, что смотрела тепло и внимательно. Видела его.