Онлайн книга «Бархатные листопады»
|
Разве может быть что-то стыдное в любви? Зачем тогда нас создавали способными любить, если мы не можем быть честными друг с другом в этом? Если нельзя выбирать человека, с которым захочется разделить этот удивительный мир на двоих? Приоткрываю глаза, трепет моих ресниц выдаёт робость. Мне требуется очень много силы воли, чтобы смотреть в лицо своему мужчине в такой момент. Его чёрный, таинственно мерцающий взгляд ласкает мою грудь. И я знаю, что в нём скрыто ещё много секретов, которые мне не ведомы. Так хочется узнать их все! Смогу ли я остановиться всего на одной странице? Эйдан подхватывает из-под корней дерева сухой шуршащий лист. И, поднеся его к моим ключицам, проводит по нежной коже, щекоча. Я вздрагиваю. Ниже, ниже… ныряет в ложбинку на груди. — Вот, оказывается, что надо было сделать, чтоб эта дерзкая девчонка потеряла дар речи, — ворчит Эйдан. И поднимает смеющиеся глаза на меня. — Зацеловать и раздеть. Знал бы — давно бы применил этот метод. Я смущаюсь. — На самом деле, я обычно не такая… сумасшедшая. Просто… ты попал в такой момент моей жизни. Трудный… ах-х-х… Шершавый листок щекочет, будто пёрышко, съежившуюся на холоде вершинку моей груди. Потом другую. — Я знаю, Марго. Я верю. Ты нежная… хрупкая… и ранимая… Отбрасывает листок. И на мои груди ложатся горячие ладони, сладко сжимают. — М-м-м… — И очень, очень чувствительная. Большими пальцами обводиткруг вокруг моих сосков, по самой, самой нежной и болезненно-чуткой коже, и меня выгибает дугой. Куртка соскальзывает с моих плеч. Эйдан накидывает её обратно, по пути успевая обжечь поцелуем шею. Я не удерживаю равновесия, падаю вперёд, ему на грудь, утыкаюсь лицом в коричневую рубашку. Прикосновение нежного обнажённого тела к грубой ткани ощущается так остро, что сводит с ума. Но кажется, я ещё мало что знаю о настоящем безумии. Нетерпеливые ладони ныряют мне под юбки. Я замираю в напряжённом ожидании. Вцепляюсь пальцами в рубашку, на которой лежу, и боюсь высовываться и показывать лицо. Так и прячусь там, пугливым зверьком. Всё тело ужасно напряжено… и в то же время любопытство разрывает на части. Я не уверена, что это уже считается всего одной страницей. Почему-то кажется, и Эйдан тоже слегка увлёкся нашим исследованием. Его дыхание становится чаще, глубже, я чувствую, как колеблется широкая грудная клетка, на которой я лежу. Жарко прижимаясь к моему телу, обтянутому плотной тканью шерстяных чулок, ладони Эйдана медленно движутся вверх по моим ногам под юбкой. Я сильней вжимаю лицо ему в рубашку. Меня начинает пробирать нервной дрожью, когда руки добираются до пояса чулок. Там слишком, слишком нежная кожа. И между чулками и кружевом панталон — открытый участок, который нетерпеливые руки, конечно же, находят, и мимолётной лаской поглаживают на пути дальше. Вздрагиваю, когда его руки ложатся мне на ягодицы и сжимают. — Чтоб я сдох, Марго… всё-таки я чертовски удачливый сукин сын, — выдыхает Эйдан сквозь плотно сжатые зубы. — Какая же у тебя шикарная задница! Со мной никто никогда не говорил так грубо. А впрочем, что взять с простого конюха… Вот только кто бы мне объяснил, почему эти простые и бесстыдные слова заводят меня до такого состояния, что между ног становится совсем мокро, и тело раскаляется, как сковородка? |