Книга Бархатные листопады, страница 39 – Анна Снегова

— Я покажу тебе то, чего не было написано в твоей книге, — медленно, с расстановкой произносит Эйдан, гипнотизируя меня своим взглядом. — Но мы прочитаем всего одну страницу. Сейчас мы не станем читать эту книгу до конца. Ты поняла меня, искусительница?

Нервно сглотнув, неуверенно киваю. И робко кладу ладони ему на грудь.

Что будет дальше?

Сейчас, позже, завтра, спустя вечность? С нашими душами, нашими жизнями, нашей судьбой?

Как много вопросов. Как мало ответов.

Но я готова получить хотя бы те из них, которые могу.

Эйдан собирает в горсти пряди моих рыжих волос и осторожно перебрасывает мне на грудь.

— Какая же красота. Как пожар осенней листвы. Я мог бы любоваться бесконечно.

Снимает с себя чёрную кожаную куртку и накидывает мне на плечи. Только теперь замечаю, что зябко. А она — тёплая изнутри. Мне в ней так хорошо, словно меня щитом закрыли от всех тревог и печалей, которые всегда, всегда слишком близко — и только и ждут, когда я ненароком забудусь, чтобы снова накрыть меня волной глухого отчаяния.

Но сейчас я под надёжной защитой.

Эйдан держит воротник собственной куртки, притягивает меня к себе и снова целует. Это неторопливый, томный, пьянящий поцелуй, от которого в голове окончательно всё плывёт и не остаётся ни одной посторонней мысли. Только ощущения. Горячих губ на губах. Горячих рук, что медленно и неспешно опускаются ниже. Ныряют под куртку. Гладят ладонями мою спину, рассыпая ворох мурашек, словно круги по воде, от каждого такого прикосновения. Мне хочется, как котёнку, выгнуть спинку и мурлыкать — и чтобы меня гладили так ещё.

Пальцы замирают на крючках, которыми платье застёгивается на спине.

Поцелуй кружит, отвлекает, не даёт стыдливости взять верх.

Первый крючок легко и безропотно сдаётся на милость победителю. За ним следует второй, третий, десятый…

Ослабленный корсет опускается ниже на груди, увеличивая вырез.

Да. Это было правильное решение — укрыть меня своей одеждой. Так будет намного теплее снимать мою.

Эйдан прерывает поцелуй, и придерживая меня за талию, чуть отстраняет. Любуется ложбинкой на моей почти обнажённой груди такими глазами, что это сводит с ума сильнее любых прикосновений.

Между нами так горячо, что прохладный осенний ветерок совершенно меня не остужает. Спина и плечи защищены, а вот всё остальное…

Жёсткие пальцы ложатся мне на шею, всей пятерней, и плотно прижимаясь, начинают медленно двигаться вниз. Откидываю голову, жадно ловлю воздух горящими губами. Моя кожа стала такой болезненно-чувствительной, что мне хочется умолять, чтоб пощадил и прекратил эту сладкую пытку— и одновременно, чтоб быстрее, быстрее…

Я как костёр, в который подкидывают всё новых дров. Чем сильней сгораю, тем выше пламя, и тем больше топлива мне нужно, чтобы жить. Моя жизнь сейчас — на кончиках пальцев держащего меня в объятиях мужчины.

Закусываю губу, когда понимаю, что пространство моей кожи, которого касается прохладный воздух, становится всё больше. Закрываю глаза, чтобы полнее отдаться ощущениям.

Ниже и ниже сдвигается ткань на груди.

Задевая соски, ставшие болезненно-твёрдыми…

Восхищённый выдох Эйдана заставляет мою кожу покрыться крохотными пупырышками от мурашек. Я впервые обнажаюсь перед посторонним мужчиной. Никогда бы не подумала, что буду такой смелой. Мне стыдно представить себя со стороны — это должно быть ужасно развратное и распущенное зрелище… но почему-то мне кажется всё таким правильным в этот момент, что я не хочу стыдиться.