Книга Несносные дочери леди Элизабет, страница 53 – Юлия Арниева

– Да, древний обычай сватовства, – пояснила старушка, понизив голос до шёпота, словно делилась великой тайной. – Уж лет двадцать я о нем не слышала. Юноши, чтобы добиться руки приглянувшейся девушки, могли её умыкнуть. Конечно, не насовсем, а лишь на день!

– И это считалось… приемлемым? – недоверчиво переспросила я.

– О, это было проявлением особой смелости и решительности, – кивнула Дори, её глаза заблестели воспоминаниями. – Юноша уводил девушку в укромное место и целый день расписывал свои достоинства, показывал умения. А к вечеру спрашивал о согласии на брак.

– И девушки соглашались? – скептически заломила я бровь.

– В давние времена – да, а после все реже и реже, – усмехнулась Дори, и в её морщинистом лице промелькнуло что-то лукавое. – Потому что по обычаю, если девушка отказывала, жених должен был прийти в дом её семьи с богатым откупом. И всё, что он приносил, становилось личной собственностью девушки, а не приданым или семейным достоянием!

– Вот как… – протянула я, начиная понимать. – То есть это был весьма… накладный способ сватовства.

– Именно! – оживилась Дори. – Потому эту традицию и забыли постепенно. Слишком дорого обходилось юношам их воздыхание. А если жених не приходил с откупом, то совет старейшин сам определял, что и сколько следует изъять из имущества его семьи. Это был такой позор, что за всю мою жизнь только пару раз такое случалось.

Я задумчиво отпила из кружки. Что-то во всей этой истории не складывалось. Если похититель Амели действительно следовал этому обычаю, то зачем так грубо действовать? Почему не попытаться познакомиться более традиционным способом?

– Странно, что незадачливый жених вспомнил о давно позабытой традиции, – произнесла я, поставив на стол пустую кружку.

– И то верно, госпожа, – проворчала Дории, подхватив грязную посуду, понесла ее к тазу с водой, от которой поднимался легкий пар.

Я же поднялась из-за стола и, поблагодарив Дори за заботу, тоже направилась наверх по скрипучей лестнице. Заглянула к Амели – она уже спала, свернувшись клубочком под одеялом, её светлые волосы разметались по подушке, а её лицо было безмятежным, словно сегодняшние испытания не оставили в душе никакого следа. Лорен тоже спала, закинув ногу на подушку и обняв вторую, её дыхание было ровным и глубоким, а рука по привычке лежала на рукояти кинжала, который она даже во сне держала рядом.

Прикрыв дверь, я прошла в свою комнату. Быстро привела себя в порядок и, наконец, легла на узкий топчан и с тихим стоном потянулась. Усталость наваливалась тяжёлым грузом, от которого ныло всё тело, но сон все равно не шёл. В голове вертелись слова Дори о старинном обычае и шёпот Амели: «Он очень мил», произнесённый с таким странным, непривычным для моей рассудительной дочери трепетом…

Утро встретило меня яркими лучами солнца, прорывающимися сквозь неплотно закрытые ставни. После такого бурного дня я проспала дольше обычного – судя по положению солнца, было уже около десяти утра. Наскоро умывшись и одевшись, я спустилась в кухню, где уже собрались все домочадцы.

Амели, посвежевшая после отдыха, сидела за столом, перебирая какие-то травы. Лорен с Говардом о чем-то тихо беседовали в углу, склонившись над картой местности, а Рут и Тина занимались завтраком.

– Доброе утро, госпожа, – поприветствовала меня Дори, поставив на стол кашу и свежие булочки. – Сегодня такой чудесный день! Мастер Нед уже крышу чинит, а скоро и столяр приедет.