Книга Несносные дочери леди Элизабет, страница 58 – Юлия Арниева

Содержимое тюфяка – пожелтевшая от времени солома, пыль и, боюсь, еще какие-то мелкие обитатели взметнулось в воздух. И труха с тихим шелестом, напоминающим шепот осенних листьев под ногами, посыпалась на несчастного, прилипая к мокрой шляпе, одежде, лицу и рукам. Каждая соломинка, каждая пылинка, казалось, нашла свое место на его промокшей фигуре.

В мгновение ока статный юноша превратился в огородное пугало – мокрое, грязное, облепленное соломой, от былой элегантности не осталось и следа. Он застыл посреди холла, боясь пошевелиться, словно любое движение могло спровоцировать новую катастрофу. А в воцарившейся тишине отчетливо слышалось, как капли грязной воды стекают с его одежды на каменный пол, образуя маленькие серые лужицы. Пылинки, поднятые в воздух упавшим тюфяком, танцевали в солнечных лучах, проникающих сквозь высокие окна холла. И где-то под потолком мирно жужжала забредшая в дом пчела, совершенно равнодушная к разыгравшейся внизу драме…

Время, казалось, остановилось. Все присутствующие замерли, не зная, как реагировать на произошедшее. Лейр Ют стоял с выражением крайнего ужаса на лице, явно не находя слов для объяснения случившегося. Лорен прижимала ладонь ко рту, но ее глаза предательски блестели от еле сдерживаемого смеха. Говард сохранял каменное выражение лица, хотя я заметила, как дрогнул уголок его рта. И только Амели, казалось, сохраняла невозмутимость. Она отставила корзинку с травами и решительно шагнула вперёд, доставая из кармана передника чистый платок.

– Ох, какая неприятность! – воскликнула дочь с искренним сочувствием. – Позвольте помочь вам.

Ами протянула платок юноше, и я увидела, как щёки парня, ранее бледные от шока, залились румянцем, проступавшим даже сквозь потёки грязной воды. Его светлыеглаза, казавшиеся ещё ярче на испачканном лице, выражали смесь смущения, благодарности и чего-то ещё – то ли восхищения, то ли удивления.

– Я… я прошу прощения, лейна, – пробормотал парень, принимая платок, но не решаясь вытереться. – Какой стыд… представиться вам в таком… в таком виде.

– Эм… я приношу свои искренние извинения за этот… неловкий инцидент, – произнесла я, с трудом сохраняя серьезное выражение лица, пока юноша мучительно пытался привести себя в порядок с помощью небольшого платка Амели. Каждое его движение высвобождало очередную соломинку, которая медленно, словно осенний лист, планировала на мраморные плиты пола. – Но я предупреждала вашего отца, что дом находится в состоянии ремонта, и в ближайшие месяцы мы, к сожалению, не можем принимать гостей. Как видите, здесь повсюду строительные леса, незакрепленные плитки, ведра с раствором…

Моя рука обвела окружающее пространство широким жестом, как бы подчеркивая масштаб катастрофы, в то время как пальцы другой руки украдкой сжались в кулак, чтобы ногти впились в ладонь и помогли мне сдержать рвущийся наружу смех. Дневной свет, проникающий через высокие окна, безжалостно обнажал каждую деталь произошедшего бедствия и плачевного состояния молодого человека.

Лейр Ют, казалось, наконец обрел дар речи и быстро шагнул к сыну, протягивая собственный, гораздо более внушительный носовой платок из тонкого шелка с искусно вышитыми инициалами в углу. Его лицо застыло в выражении мучительного смущения, а седеющие виски, казалось, поседели еще сильнее за эти несколько минут.