Книга Жертвы обряда, страница 170 – Маргарита Боулес

Даже злиться за такой тон не стала, понимая, что обязана легионеру жизнью.

Ноги подрагивали и едва держали, а пальцы тряслись в такт коленкам, отплясывавшимчечетку. Саймон протянул руку, но темный уже усадил меня на стул напротив Астарота, с любопытством наблюдающего за представлением.

– Ты должен следить за ней! – набросился воин на демона с обвинениями. – И обещал решить… – он замолчал и скосил глаза в сторону гостя. – Проблему, – договорил тихо.

– И решу, – пожал плечами Велиал.

Только эти двое знали, о чем речь. Я могла лишь догадываться.

Саймоэль исчез.

– Освежились? – язвительно улыбнулся Астарот.

– Вашими молитвами! – в таком же тоне буркнула я.

– Весьма польщен твоим мнением обо мне, – гость откинулся на спинку кресла.

– У меня есть основания, не так ли?

– На чем строятся основания? Домыслы – всего лишь предположения, опирающиеся на выдуманные причины, и догадки, в которых сути меньше, чем на фотографии. А самое ужасное – домыслы, являясь ложными представлениями о несуществующей реальности, разочаровывают чаще ограниченной рамками истины.

Повисла натянутая тишина, и я решила рискнуть:

– А вы увлекательный собеседник.

– Я даю истинные ответы, касающиеся прошлого, настоящего и грядущего, – не унимался демон.

– Значит, и будущее предсказываете? – у меня сперло дыхание и появилась идея. – Не уделите мне время?

– С огромным удовольствием. Я никуда не тороплюсь, – Астарот говорил так, словно ему уже известно, о чем я собиралась спрашивать.

– Вы можете ответить на любые мои вопросы?

– Безусловно.

– Я не сошла с ума? – пролепетала, оглядываясь на демона, стоящего позади.

– Если ты о тварях за дверью, то не думаю.

Исключительная догадливость гостя восхищала.

– А у кого-то есть сомнения в твоей адекватности? – добавил он.

– В первую очередь как раз у меня.

– Самоанализ затягивает в непроглядную бездну, не советую злоупотреблять. Не вижу смысла не верить своим глазам, – усмехнулся собеседник. – Сомнения – повод в очередной раз порыться у себя в мозгу, изрешетить разум и уничтожить зачатки феноменальных идей. Тебе оно нужно? Лишившийся сомнений человек по-своему уязвим, однако независим от посторонних мнений и открыт для уникальных, сумасшедших, но грандиозных, а иногда бестолковых и глупых затей. Это ли не чудо? Разве не прелесть – ошибаться, переделывать, творить?

Я уставилась на Астарота и с открытым ртом слушала вязкий голос. Ужасный облик демона больше не пугал, зато появилось желание пообщаться. Может, он менязагипнотизировал?

– Похоже, намечается долгий разговор. Оставлю вас, – кинул Велиал и удалился.

– А как твари сюда попали? Здесь их раньше не было, – продолжила я расспросы.

– Это я и собираюсь выяснить. По нашему миру разнесся слух, что открыт небывалых размеров темный портал прямиком в дом Архангела Аиррэля, а хозяин крепко спит, не в силах защитить обитель.

– А как выглядит портал? Какое-то место в стене?

– Нет. Может быть и предмет.

– Вы знаете, что именно?

– Догадываюсь.

Я задумчиво оглядела комнату, будто пыталась отыскать таинственную дыру.

– Почему вы встали на сторону Люцифера?

И только после того, как задала вопрос, до меня дошел его смысл.

Я начала лихорадочно извиняться, боясь проявить неуважение и спровоцировать демона, но собеседник меня перебил:

– Я обещал ответить на любые вопросы. Итак, в летописях врут, и дело обстояло иначе. Я тогда был еще юн, по ангельским меркам. Все хотелось попробовать, испытать. Надоела скучная жизнь, с правилами, с установленными нормами, а тут вдруг переворот. Война! Я ввязался в нее с энтузиазмом, с жаром и даже не понял, как оказался на стороне Люцифера. Нашел общий язык, схожие мотивы. Он хотел безграничной власти и свободы для ангелов, уважения, а я – новых ощущений. Война постепенно превратилась в кровавую бойню. Это страшные воспоминания и мрачное время, хотя и прекрасное в своем извращенном изяществе. Я стал одним из сильнейших правителей Подземного мира, и падение с Небес перестало играть роль. Легионы демонов преклонили головы перед моим величием. Люцифер дал больше, чем я имел. Став правителем, я почувствовал себя настоящим, живым, без притворства, ощутил прелесть власти, а размах моих деяний превзошел все ожидания.