Книга Проклятие Айсмора, страница 202 – Ольга Зима, Кира Гофер

— Столько же получишь, когда принесешь.

— А… что вы тут делаете? — не выдержал любопытный паренек.

— Живу я тут, — ухмыльнулся Бэрр, упершись в створ.

— А-а… — с пониманием и некоторым ехидством протянул мальчишка, и Бэрр не удержался:

— Что — я не могу жить у своей жены?

Он выудил из-за спины и прижал к себе покрасневшую и сопротивляющуюся Ингрид.

— Бэрр женился⁈ — хихикнул пацан и топнул ногой, взметнув кучу брызг. — То-то дождь перестал!

Насмотревшись, как паренек множеством жестов и гримас высказал свое одобрение и заодно предвкушение того, что этим дивным днем он, обладатель исключительного знания, продаст его с невероятной для себя выгодой, Бэрр рявкнул: «Беги живей!» И пожалел, что не дотянется с подзатыльником.

Пацан убежал, восторженно подпрыгивая. Ингрид с упреком и смущением начала:

— Любовь моя, ну зачем ты…

— Затем! Одному свидетелю мы уже показались. Домохозяйка не считается — сама отказалась. Надо будет найти еще, двух, но позже, родная.

— Может, Гаррика и Гутлафа? — спросила Ингрид и зарделась от собственной смелости.

— Гутлафа? — не слишком довольно переспросил Бэрр.

— Умнейший, достойнейший человек. А сколько языков знает! Он столько мне про тебя рассказал! — с жаром отозвалась Ингрид. — Даже предложил сам переговорить с тобой. Видно, мои чувства к тебе на лице написаны. А еще сказал, что не знаю, какую власть надо тобой имею. Про твою королевскую кровь тоже поведал!

И только тогда ревность отпустила Бэрра.

А потом Ингрид смеялась над собой: как каждый день за этот год надеялась, что он придет. Не упрекала его, как почему-то ожидал Бэрр и даже придумывал отговорки. Не пригодились. Потому что с Ингрид было здорово разговаривать и молчать оказалось тоже здорово!

Потом он рассказывал ей о своем решении уехать, попутно разливая принесенное вино, разламывая хлеб и любуясь вытащенными Ингрид из комода старинными бокалами из дутого стекла:

— Я понимаю, что прошу о многом… Подумай хорошенько, не отвечай сразу, — не удержавшись, прижал к губам ее руку, опять заставив Ингрид покраснеть. — Это ведь мне здесь больше не жить и не работать. Я мог бы попытаться придумать что-нибудь еще: уезжать на заработки или сопровождать грузы. А утебя хорошая, любимая работа, да и Домхан-град так далеко!

Наконец он выдохся, а Ингрид тихо спросила:

— Когда выезжаем?

Ухватилась за его кисть своими пальчиками, поцеловала и прижала к груди, произнеся слова клятвы Золотого Города, такие древние, что они казались седой легендой: «Признаю тебя мужем своим, и пусть станет твоя семья моей семьей, твой город — моим городом, твое небо — моим небом».

И Бэрр повторил ее клятву.

Это была еще одна сторона его новой жизни, о которой Бэрр даже не задумывался. Взять на себя ответственность за чью-то судьбу, столь трогательно и без сомнений врученную ему, оказалось куда труднее, чем уйти от винира и продать все, что можно, собираясь в дальний путь. Оставалось лишь ждать руанского отряда, выступавшего на юг через одну-две недели. Он запретил себе мысленно хоронить брата. Мало ли причин может быть для молчания? Незачем хоронить ни себя, ни его раньше отмеренного судьбой времени.

Где взять третьего свидетеля?

— эй, фонарщик! — позвал Бэрр.

…Вот тот, чей вы, господин почетнейший винир, отчет получили, все врет. Это я присматривал вчера. Я. Я за ним без малого год присматриваю, а теперь он мне всю жизнь перевернул.