Книга Проклятие Айсмора, страница 76 – Ольга Зима, Кира Гофер

Скрипнули перила, мост качнулся, будто на него ступил кто-то большой, но знакомого «ш-ш-ш-бух» не послышалось. Ингрид, пошатнувшись, взмахнула руками и завалилась к самому краю. А над Северным кварталом Нижнего Озерного нависло черное облако. Словно грозовое, только страшнее и ниже, оно опустилось к самой воде, пожирая дома вместе с флюгерами, стенами и прислоненными к ним веслами.

Столбик в ее руке дрогнул, мост качнуло сильнее, боковые опорные балки заскрипели и наклонились. Доски под Ингрид медленно и неотвратимо двинулись вниз, к беззвездной воде. Она вытянула руки, стараясь зацепиться и втащить себя на другой край. Нащупала, впилась, напрягая пальцы.

Очнулась, поняв, что лежит на боку и цепляется за деревянный край кровати. Только ноги почему-то были мокрыми и холодными.

В комнате было тихо и очень темно. Снаружи почти не доносилось привычного плеска воды, едва-едва угадывалась мебель и линии двери. Ингрид слышала только свое частое дыхание, чувствовала леденящий в руках и на лбу. Страх, подступивший к сердцу из-за неведомого кошмара, долго не проходил, но она припомнила ощущение спокойствия от присутствия возле нее неведомого существа, что защищало ее во сне. Стало чуть-чуть легче и наяву.

Она задержалась на вдохе — вдруг раздастся волшебное «ш-ш-ш-бух» его шагов? Потом медленно выдохнула, так и не дождавшись.

«Глупости какие, — подумала Ингрид, откидываясь на подушку, — нет, что-то определенно не в порядке со сном… Совсем не в порядке».

Всем известно, из-за чего молодые девушки лишаются сна: несчастная любовь, счастливая любовь, неразделенная любовь, мнимая любовь. Любая любовь, одним словом. Ингрид же от любви сна не лишалась, хотя последнее время подумывала о том, что лучше бы ей совсем не спать, чем с трудом вырываться из участившихся кошмаров. Причина их казалась понятной, потому что не только любовь могла подарить Ингрид радость или печаль.

Минуло два дня, как уехала Эбби, ее единственная подруга. Она то причитала о судьбе простодушной Ингрид, то обещала писать письма каждый день, то укоряла подругу в излишнем хладнокровии, хотя та была огорчена больше, чем хотела или могла показать. Уезжающая Эбби рыдала за двоих, а на долю Ингрид досталось две порции тоски.

Думать об этом сейчас, лежа в темноте и тишине с еще влажным холодным лбом, было тоже грустно, но даже из памяти Эбби согревала сердце. Неугомонная, она всегда умела удивительным образом рассеивать печали Ингрид и делала это лучше, чем сильный ветер разгонял тучи над вечно хмурым Темным озером.

Девушки познакомились давно, и поначалу их связывало дело. Абрахам, отец Абигейль, почтенный купец, чтивший старые законы — нанял Ингрид, чтобы та обучила его дочь грамоте. Это был его первый шаг к признанию новых веяний, которые он сам принимать не хотел, но понимал, что женщина с некоторой долей образованности в нынешнем обществе выйдет замуж выгоднее, чем та, что мужу, окажись он купцом, с расчетными бумагами не поможет. В том, что его дочь выйдет за человека своего сословия, никто в семье не сомневался. Искали ей жениха солидного, из купеческого рода, и чтобы не рыбой торговал, а чем-нибудь более достойным, хоть теми же тканями или, к примеру, самоцветами.

Отец Эбби платил Ингрид исправно, был вежлив, хотя никогда не упускал возможность завести разговор на тему: как изменились времена, как дурно влияет на женщин грамота, как счастливо они прожили много лет с матерью Эбби, а та не знала даже, как записать сумму, которую клиенты оставляли ей для передачи мужу.