Книга Дом грозы, страница 142 – Ксюша Левина

— Как это работает… — Она касается пальцами его скул, зачесывает назад его волосы.

— Радуйся… желаю никогда не узнать, — хрипит он, не прекращая коситься на Нимею.

— Никогда не влюбляться?

— Никогда безответноне влюбляться.

— Сам виноват, я тебя не просила, — шепчет она, глотая ртом воздух, которого почему-то не хватает.

Она никогда не думала, что будет мечтать о том, чтобы Фандер Хардин продолжал с ней говорить.

Новый раскат грома, молния расцвечивает небо, укрытое черными тучами, как одеялом,очередной приступ жесточайшего ливня обрушивается на землю, а Фандер — на губы Нимеи, которые в ожидании приоткрыты, она совершенно не сопротивляется.

Нимея мгновенно обмякает в его руках, потому что устала держать лицо. Так вот что было нужно, чтобы стало легче? Уйти и запереться у себя в комнате по-прежнему не хочется, но груз с души свалился. Вот чего не хватало. Потому что ее целует они будет целовать до конца жизни, если попросить. Он может сколько угодно дарить мертвые цветы Бэли Теран, но целовать будет Нимею Нока. Чувство собственничества, похожее на помешательство, поглощает ее, делая восхитительно счастливой.

Вены гудят, кровь разгоняется по ним, потому что сердце слишком быстро ее качает, это напоминает эйфорию, от которой голова начинает кружиться. Фандер Хардин и его руки — единственный ориентир. Если держаться покрепче — все будет хорошо.

Если обнять его достаточно сильно, то он останется рядом надолго. Нимея ни в чем себе не отказывает, обнимает его за шею, не дает отстраниться ни на дюйм, а он почему-то старательно пытается это сделать.

— Ну что? — стонет она ему в губы и злобно кусает за нижнюю.

Он шипит:

— Ты разве за этим пришла? На вопросы мои отвечать не будешь?

— Нет, закрой уже рот и целуй меня. — Она начинает понимать, что быть коротышкой рядом с ним неудобно, но Фандер или читает мысли, или разделяет ее мнение. Тянет Нимею на себя, а она тут же обхватывает его талию ногами, с восторгом понимает, что вот теперь они находятся достаточно близко друг к другу. Вот теперь все хорошо.

Можно подчиниться его рукам, которые будто подсказывают, как правильно. Наклоняют ее голову так, чтобы поцелуй был глубже, поддерживают, чтобы не приходилось прилагать много усилий, чтобы быть как можно ближе к нему.

Нимее кажется, что боль, мучившая ее в районе груди, стремительно проходит, словно кто-то умело обработал рану охлаждающей лечебной микстурой. Становится так легко, что слезы облегчения выступают на глазах.

— Ты плачешь? — Фандер отстраняется, и возвращается эта ноющая боль.

— Почему мне больно, когда ты меня не целуешь?

— Если я скажу, ты все равно не поверишь…

Она смотрит ему в глаза, полные невозможной нежности и тумана. В груди продолжает расти боль, заставляет задыхаться, потому что воспалившееся от вторженияинородного чувства сердце разбухает, сдавливая легкие.

Я, кажется, заболела.

— Так и есть… — Он соглашается с ее неозвученной мыслью.

Нимея прижимается к губам Фандера, чтобы стало легче дышать. И снова, и снова, пока не теряет голову. Как же это хорошо, когда теряешь голову.И если бы сейчас кто-то ей сказал, что так нельзя, она бы только пожала плечами. Целоваться — круто, круче, чем можно было представить.

— Стой, остановись. — Он ставит ее на пол и делает шаг назад, сжав плечи. Держится на расстоянии вытянутой руки.