Книга Дом грозы, страница 143 – Ксюша Левина

— Ну что еще? Только не говори, что ты этого не хочешь!

— Я не понимаю, почему этого хочешь ты. Слушай. Ты испугалась, что умрешь.

Я испугалась, что умрешь ты, идиот.

— Быть может, разозлилась потому, что я болтал с Теран?

Я приревновала, называй вещи своими именами.

И, набравшись смелости, Нимея прекращает диалог сама с собой.

— А я и ревную, потому что тебе весело болтать с кем-то другим.

Фандер поднимает на нее хмурый, полный недоверия взгляд:

— Тебе не стоит говорить мне такие вещи, Нока!

— Это правда. Меня раздражает, что тебе весело со своими прежними дружками, а не со мной.

— Какая чушь!

— Не хочу, чтобы ты веселился, никогда! — Она бьет его по рукам, удерживающим ее на расстоянии, и заставляет отступить. — Ты бесишь меня, понимаешь? Мне плохо, когда ты смотришь на меня и ничего не делаешь! Мне не нравится, что ты… — Она делает судорожный вдох, чувствуя, как все тело вибрирует и ноющая боль прокатывается вниз, от сердца к солнечному сплетению, и дальше до самых пяток.

— Нимея…

— Не говори со мной! Я закончу. Мне не нравится, что ты несмотришь на меня, хотя зачем вообще тебе это делать, и чем больше я задаюсь этим вопросом, тем больше он меня душит, блин! Меня раздражает, что я сходила с ума, пока сидела у себя в комнате, и что, когда я представляла картинку своей лучшей жизни… ты там был, сидел где-то поблизости от меня. Это ужасно несправедливо по отношению ко мне, ясно? Это тывиноват!

— В чем? — Он вдруг начинает смеяться, что выводит Нимею из себя только сильнее.

— В том, что я… стою сейчас тут и мне приходится уговаривать, блин, тебяменя поцеловать! Нет, ты серьезно? Ой, да пошел ты к черту! — Она, закатив глаза, разворачивается и идет к двери.

Но так и остается стоять,прижавшись лбом к деревянному полотну. Рука Фандера совсем рядом, и Нимея недолго думая утыкается лбом в тыльную сторону его ладони, чувствуя, какая у него прохладная кожа. Это приятно. Его грудь прижата к ее спине, подбородок — к макушке, и Нимея чувствует себя настолько на своем месте и настолько уместно, что ей хочется плакать. Чуть ли не впервые в жизни не от горя или потерь. Она не плакса, совсем нет, но сейчас так хочется ею стать, а Хардин бы ее пожалел. Так вот что толкает девчонок на все эти сопливые перформансы? Желание, чтобы пожалели, согрели, утешили, обняли, поцеловали.

— Не дури, Хардин, — хрипло произносит она. — Или дай мне уйти, или не выпускай отсюда до утра. У тебя две секунды на то, чтобы сделать выбор.

— Я давно сделал.

— Рада за тебя. Но не от всего сердца, — сдавленно говорит Нимея, касаясь губами его костяшек. — Можешь сделать так, чтобы, если ты завтра умрешь, я ненавидела тебя так сильно, что даже не проронила слезинки? — просит она, так и не подняв головы.

— Это значит, тебе сегодня должно быть очень плохо или очень хорошо?

Она все-таки разворачивается, протискиваясь между телом Фандера и дверью, запрокидывает голову и тяжело вздыхает.

— Очень хорошо. Мне не должно быть рядом с тобой хорошо, ясно тебе? Значит, нужно вышибать клин клином, я не вижу другого выхода.

— А о моих чувствах ты совсем не переживаешь? — Он щурится, и кажется, будто ему действительно хочется узнать, о чем же таком Нимея думает сейчас.

— Полностью наплевать. Я просто не хочу уходить из этой комнаты. Совсем.