Книга Дом грозы, страница 94 – Ксюша Левина

Больше всего на свете Ноку веселит придумывать Фандеру прозвища, а он настолько к этому привык, что уже давно не сопротивляется.

— Расскажи мне еще, каким трудом их добывал твой отец. — Она протягивает Фандеру ключи и забирается на переднее сиденье.

— Я за руль?

— Да. — Она не объясняется. Скидывает коричневую кожанку, которую выудила из сумки перед тем, как они покинули мастерскую, чтобы защититься от утренней прохлады, закатывает рукава рубашки.

Фандер садится на водительское место и заводит машину. Вести в относительной прохладе куда приятнее, чем в духотище Аркаима.

— Ну отец, может, и без труда их доставал, а вот мать явно постаралась… Где она взяла такую сумму? — Хардин кивает на туго набитый кошелек, валяющийся между сиденьями, а потом выезжает на трассу.

— Часть была припрятана в доме. Часть — это проданные ценности, я думаю. Омала продает свои побрякушки, как и все траминерки.

— Серьезно?

— Да. Я зарабатывала этим на жизнь. Толкала их драгоценности в Небиолло.

— Шутишь?

— Нисколько.

— С ума сойти… Хотя логично: тюрьмы переполнены, а семьям заключенных нужно на что-то жить… Но их бизнес, магазины, заводы — куда все это подевалось?

— Не все женщины достаточно умны, чтобы держаться на плаву. Большинство фирм было конфисковано Сопротивлением. У аристократок остались только их особняки, содержание которых стоит невероятно дорого.

— А уезжать они не хотят…

— Уезжать никто не хочет, не тупи. Те, кто мог, уехали еще до всего этого.

— Ты не уехала.

— Ц-ц-ц, я вернулась. Большая разница.

— Ради Энга?

— Ну конечно, ради чего еще?

— Даже не знаю. — Фандер кривится.

— Почему тебя так задевает брат? Что случилось?

Сердце Фандера пропускает удар, будто кто-то сначала придержал его, как цепного пса, а потом отпустил на свободу. Оно начинает колотиться слишком сильно, до пульсации в ушах.

— Энграм меня не задевает. Он… лучший в нашей семье, и вообще он один из лучших людей, которых я знаю. — Губы будто сами это говорят, по крайней мере, Фандер даже не подбирает слова.

— Тогда почемуты так дергаешься, когда слышишь про него? Что с тобой, черт возьми, происходит?

— Ну… — Он улыбается, а Нимея тут же его одергивает:

— Не смей отшучиваться! Я знаю эту твою самозащиту. Даже не думай, не поверю ни единому слову.

— Может, я ревную? — Он с коварной улыбкой смотрит на Нимею в надежде, что она не поверит или, наоборот, поверит и испугается продолжения разговора.

— Меня? — Она говорит это тоном, позволяющим в случае опасности перевести все в шутку.

— С чего ты так решила? Расскажи, Нимея, какие выводы ты сделала?

— Никакие не делала. — Она говорит осторожно. Ощущение, будто поднимает невидимое оружие и приставляет дуло к виску Фандера, готовая в любой момент вынести ему к черту мозги за такие вопросы.

— Не верю.

— Придется. — Она сглатывает, нервничает, Фандер этому чертовски рад.

— Я не ненавижу Энга. Но, возможно, нам есть что делить. — Он становится серьезнее и видит облегчение на лице Нимеи. — Не потому что он лучше и большего достоин, а я этого боюсь. Потому что я, наоборот… не могу претендовать на что-либо.

— Неужели тебе стыдн…

Он так сурово смотрит на Нимею, что она замолкает и отворачивается к окну.

* * *

Духота на улице сменяется ветреной погодой, которая трогает лицо прохладными лапами сквозь открытые окна машины, и Нимея с Фандером блаженно выдыхают.