Книга После развода в 40. Между нами твоя истинная, страница 10 – Екатерина Гераскина

Я, обожжёнными до волдырей руками, смогла дотянуться до тяжёлого подсвечника у камина. Чтобы не вскрикнуть, закусила в кровь губу, и горячая струйка скатилась по подбородку. Я со всей силы ударила Гертруду.

Та рухнула, перестав давить ногой рябину. Я же стала стягивать с себя халат.

Эти гадины не могли пройти через дверь. Я собиралась этим воспользоваться. Халат соскользнул с плеч.

А в это время… Сиятельная Тьма сделала шаг в комнату, преодолевая магию мужа так легко, словно ее не существовало.

Я метнула взгляд на девчонку — та скакала по границе, не в силах войти.

— Она ещё молода, — раздался шелковистый, ядовитый голос. — Только прошла своё первое совершеннолетие. А ты… только что второе.

Она замолчала. Потом взмахнула рукой, и я замерла.

Сиятельная была в начале комнаты — и вдруг уже оказалась прямо перед моим лицом. Я не заметила, как это произошло.

Её пальцы сомкнулись на моей шее сзади. Она опустила меня на ковёр. Из её ладони выскользнул камень. Откуда она его взяла, я не поняла. Я не могла пошевелиться.

— Спишь, — её голос был тягучим, как колдовская песнь. — Ты спишь. Тебе всё кажется. Ты убита горем. Твой муж встретил истинную. Он спит с ней, пока ты здесь мучаешься одна. Пока он берёт свою истинную, пока зверь, предатель, поклоняется той, что недостойна… но так сладка — ты страдаешь, закрытая здесь.

Она пела. Каждое слово ложилось на меня тяжестью. Я чувствовала силу, обрушивающуюся на моё сознание. Боролась. Сопротивлялась.

Но…

Она прижала камень к развилке моих бёдер.

— Ты отдашь мне… си-лу…

Проснулась с тяжёлой головой.

Видимо, после того как ушёл Арден и запер меня, я, устроив бесчинства с его одеждой, выместила свой гнев и устала. Потом выпила чаю и уснула.

Надо же — я всё изрезала, хотя для меня не свойственно настолько яркое проявление эмоций.

Я села в кровати, свесила ноги. Пальцы утонули в высоком ворсе ковра. Я была укрыта тонким одеялом. Опустила глаза. На мне был чёрный шёлковый халат.

Хм.

Я ведь надевала бежевый.

Отчего-то фантомно болели руки. Я посмотрела на них. Розовая нежная кожа покрывала их.

В голове звучало эхо чужих слов, путалось, накатывало. Сначала — каркающий голос старухи: «Беги от проклятого…» А потом — звонкий, мелодичный: «Твой муж встретил истинную. Он спит с ней, пока ты здесь мучаешься одна. Пока он берёт свою истинную, пока зверь, предатель, поклоняется той, что недостойна… но так сладка — ты страдаешь…»

Тук-тук… В голове бил набат.

Я согнулась почти пополам. Закрыла руками лицо. Горечь от этих слов охватила меня.

А потом я протянула руку к своему животу.

Туда, где так и не было жизни, где она не зарождалась, сколько бы мы с Арденом ни пробовали.

Провела ладонями по лицу. Слёзы снова покатились из уголков глаз. Я всхлипнула, а потом посмотрела в окно. Там стояла глухая ночь. Сколько же я проспала?

На столике у камина был чай и остывший пирог.

В животе запекло, заставило сморщиться. Я встала и подошла к тарелке.

На тарелочке лежал кусочек яблочного пирога, надломленный. Но ощущение, что тут… было что-то иное, не покидало меня.

Я смотрела на него, смотрела и перебирала в голове ягоды… Только вот перед глазами всё время вспыхивали оранжево-красные гроздья рябины.

И снова ощущение жжения приходило ко мне. Я посмотрела на руки — ничего там не было. Но кожа была очень чувствительной. Я распахнула халат. Кружевное бельё было на месте. Я стала осматривать себя. Кое-где были едва заметные розовые пятна, словно тут были ожоги… а потом они исчезли.