Книга После развода в 40. Между нами твоя истинная, страница 46 – Екатерина Гераскина

Я сама толком не знала, чего добиваюсь, но отступать не собиралась. Если мать сказала вырубить рябину, когда станет плохо — я это сделаю. Жизнь моего сына под ударом, появилась неведомая истинная, а потом погибла моя дочь… Я в отчаянии.

— С чего начнём? — спросил Гарольд, опустил с плеча лопату. Отбросил в сторону и проверил балансировку топора, раскрутив его в руке.

— Руби вот эту, — показала на самую большую. — А потом остальные. Ветки в овраг. Подальше. Корни тоже надо выдернуть.

— Анна, зачем мы это делаем? — с тревогой спросил муж.

— Не знаю…

Гарольд посмотрел на меня с беспокойством.

Ответ был поистине подходящим для женщины на грани.

— Пообещай, что потом лекарь осмотрит тебя?

— Обещаю, Гарольд. Давай. Ночь не вечная.

И мы приступили.

Кристина

— Орелия! — хотела закричать. Хотела просить одуматься, прекратить то, что она задумала, но не смогла. Мне закрыли рот рукой.

Эта девчонка, такая милая на вид, на двадцать лет младше меня, которая не так давно переступила порог совершеннолетия, уже наняла троих мерзавцев. Отдала меня им — спокойно, без тени сомнения. Приказала надругаться надо мной, чтобы я потеряла ребёнка. А потом — убить.

Что у неё в сердце?

Как могла эта дрянь вообще стать истинной Ардена?

Как боги вообще допустили, чтобы это мелкое, кровожадное чудовище стало чьей-то парой?

Мой крик отчаяния и страха потонул мгновенно: рот зажали кожаной перчаткой. Трое ублюдков сомкнулись вокруг меня кольцом — срывали куртку, расстёгивали штаны.

Внутри поднялась буря — дикая, неуправляемая. Мне было уже всё равно на себя, на судьбу, на боль, но не на ребёнка. Его я защищу. До последнего вздоха, до самой смерти.

В голове мелькали образы, всплески магии, воспоминания — всё смешалось в хаос. В груди клокотала лютая, жгучая ненависть к истинной Ардена. Ведь она — мать. Точнее, скоро станет ею. Как же она могла так поступить со мной?

Я перестала сопротивляться, выжидая. Слышала, как мерзавцы хмыкают, как грязно ругаются. Один склонился к шее, стянул платок. Другой больно сжал грудь. Третий удерживал руки. Я обмякла, закрыла глаза. Всё, что у меня осталось, — воля. Я должна выжить ради своего малыша.

Я отрешилась. Будто душа вылетела из тела, а я — где-то далеко, в небе. Тело стало чужим, лёгким. Это было похоже на медитацию — на грани жизни и смерти.

И вдруг услышала мягкий, переливчатый звук, а потом и трепет десятка крылышек. Я открыла глаза. Надо мной порхали крошечные светящиеся человечки — с крыльями, но не такими безобидными лицами, как в саду. Их лица были иными — жесткими, решительными, а рты были открыты в жутком хищном оскале. Вместо обычных зубов был частокол острых игл.

Они налетели на наёмников. Те взвыли, отмахиваясь, но феи лезли им в уши, за ворот, путались в волосах. Передо мной одного мерзавца будто ветром сдуло. Остальные ругались, отмахивались. Я потянулась к магии, почувствовала, как дрожит земля.

Под землёй зашевелились корни. Те самые, что питали мои яблони, груши, кустарники и цветы. Они поднялись, ожили — схватилитого, кто держал меня. Он дёргался, кричал, но корни оплели его, и я вырвалась, упала на колени.

Сил уходило много, но я не собиралась останавливаться.

Девчонка, увидев это, рванула прочь.

Я подняла руку. Из-под земли вырвался яблоневый корень, обвил её ногу, а другой — пронзил пятку. Она взвизгнула, упала на четвереньки, заорала на всю улицу, а потом спешно прикрыла рот ладонью, попыталась снова подняться.