Книга После развода в 40. Между нами твоя истинная, страница 78 – Екатерина Гераскина

Император не ошибся — василиски действительно промышляли в этих лесах. Каждого из них приходилось ловить едва ли не лично, участвуя в рейдах.

Да, и на границе мне было лучше, чем где-либо: здесь тишина, запах сырого мха и хвои, и магия земли, отзывающаяся во мне. Моя вторая сущность, фейри, словно оживала здесь. Однако обряд я так и не провел. Решил, что как только покончу с василисками, тогда все и сделаю. Рисковать отсутствием сил не стал.

Стоило мне покинуть леса хотя бы на неделю, съездить в город, как дракон внутри начинал биться, царапать грудь изнутри, рычать, требуя вернуться к своей истинной.

Я не мог рисковать — предпочитал оставаться при здравом уме, пока ещё могу.

О сыне мне сообщал отец. Раз в неделю я навещал его — крошечный комочек жизни, тот, ради кого я вообще ещё дышал. Месяц назад он впервые открыл глаза — зелёные, точно изумруды, глаза моей Кристины.

Я назвал его Кристофером, и он был так похож на мать. Почти во всём кроме волос. Те были тёмные, как мои.

Я помню, как стоял тогда у его колыбели, и впервые за долгое время почувствовал тихое, хрупкое счастье.

Я оттолкнулся от стола, встал, набросил на плечи военный мундир, застегнул верхние пуговицы.

— На сегодня ты свободен, — сказал я помощнику. — Пусть Грейст следит за караулом. В случае чего — докладывать.

— Есть, мой генерал!

Выйдя из двухэтажного каменного дома, я вдохнул холодный воздух. День клонился к закату. До конюшни было рукой подать. Конь уже был осёдлан.

Я знал, что Орелия сегодняприбудет, но не знал точного времени.

Для неё я снял номер в местной гостинице, слишком скромный для столичной леди. Но других здесь просто не было. Это граница, а не столица.

Через три часа я добрался до города. Небо затягивалось сумерками, а дорога пахла влажной землёй и гарью от костров.

В окнах гостиницы горел свет. Когда я вошёл, женщина за стойкой поспешно поклонилась. Я прошёл мимо, поднялся на второй этаж, открыл дверь в номер супруги.

Она стояла у окна. В дорогом платье, явно сшитом не для этого места — персиковая ткань, вышивка золотом, волосы уложены, на шее жемчуг.

Посреди сырой, серой приграничной гостиницы она выглядела так же неестественно, как фарфоровая кукла, оставленная посреди казармы.

Живот был уже большим — слишком большим для таких поездок. Но сколько бы я ни сопротивлялся её приезду, как бы ни убеждал, ни уговаривал в письмах, она всё равно собралась в дорогу.

Уперлась, как упрямая кобылка, которой никто не указ. Хотя до этого она ни разу не изъявила желания повидаться, ни разу даже не заикалась, что хотела бы навестить меня в этом лягушачьем болоте, как она сама называла эти места.

Все полгода — ни единого намёка. Только жалобы, капризы, просьбы о драгоценностях, нарядах, балах. И вот теперь, когда дорога тяжёлая, когда ехать опасно, когда каждый скачок может стоить ей и ребёнку здоровья — она вдруг решила сорваться с места и доказать мне… что именно?

Что она моя жена? Что имеет право на моё внимание?

Я не понимал.

Но спорить дальше было бесполезно — Орелия редко слушала доводы, а сейчас, беременная и вспыльчивая, не слушала вовсе.

Я узнал, что она в дороге даже не от нее, а потому что отец прислал срочную телеграмму. Отец вообще не понимал, как боги могли соединить меня и её — на редкость вздорную и вспыльчивую девицу, которая умудрялась разозлить даже камень, не то что живого дракона.