Книга Среди гроз и теней, страница 98 – Анна Бруша

Монархо замер. Отражение тоже.

А потом зеркальный Монархо кивнул, развернулся и пошел к двери. Он оглянулся напоследок, губы тронула легкая улыбка, и он пропал из виду, выйдя из комнаты в зазеркалье.

Карлик же остался стоять на месте, он продолжал смотрел в зеркало… но больше в нем не отражался.

* * *

Я вздрогнула и пришла в себя. Магический светильник не горел, вместо этого в комнате мерцали несколько свечей, в камине жаром пылали угли… такие же красные, как глаза мертвяка.

Йотун сидел рядом. Взгляд у тролля был пристальный, казалось, он видит все: мои потаенные мысли, страхи и надежды. Я поняла, что сейчас не стоит пытаться рассказывать ему о мертвяке и странном поведении его отражения, это может быть расценено, как уловка.

– Я не знаю, где Тисса, – сказала я и замолчала на полуслове, потому что заметила, что именно держит Йотун. В руке у него была открытая тетрадь. Моя тетрадь, куда я записывала заметки о жизни среди троллей.

Значит, пока я пропадала в видении, он не просто ждал, а еще и обыскал комнату.

– Наткнулся на небезынтересное чтение, – губы Йотуна изогнулись в не слишком доброй улыбке.

Тролль нарочито перелистнул несколько страниц и прочел:

– «На что приятно смотреть: как переливается шелк нового наряда, скорлупки яйца ярко-голубого цвета, из которого вылупился птенец певчей птицы, золотая пыльца на веках». Вполне невинно. А вот это:

Надзиратели собрали наложниц и приступили к увещеванию. Успеха это не имеет, поскольку они предпочитают вести беседы с воображаемыми женщинами и очень удивляются, когда отвечают им вполне реальные, разбивая вдребезги их ожидания.

Один из членов ордена долго говорил о кротости и сказал, что по-настоящему добродетельной женщине надлежит в ответ на колкость «бросить обидчику цветы». Я немедленно шепнула наложнице Д., что «цветы стоит бросать вместе с вазой». Остроумно. Но весьма непочтительно.

– Записи не предназначались для чужих глаз, – сказала я и попыталась забрать тетрадь.

Но Йотун хлопнул меня по руке.

– Да, я об этом тоже прочел. В самом начале, – сказал он и снова принялся листать страницы.

Мне хотелось провалиться сквозь землю. Смущение и стыд сковали меня настолько, что стало трудно дышать. Что еще он успел прочесть?

– Значит, ты любишь писать?

Йотун бросил мне на колени два моих письма, которые я написала Тиссе,и строго спросил:

– Что это, Мальта?

Ответ был слишком очевидным, чтобы произносить вслух, поэтому я задала встречный вопрос.

– Разве запрещено писать кому-то письма?

– Разве ты не знала о ее репутации? – парировал он.

Я молча стиснула зубы и потупила взгляд, избегая смотреть на Йотуна, надеясь, что вид у меня сейчас самый что ни на есть покаянный. Но во мне кипело негодование. «Репутация». А как насчет репутации Мага? С ним можно вести беседы и пить вино. У него она, надо полагать, безупречна?

Йотун взял меня за подбородок, вынуждая взглянуть на него, не давая укрыться.

– Ни тени раскаяния во взгляде, – заключил он и требовательно спросил: – Зачем ты писала ей?

– Тисса помогала мне восполнить пробелы в образовании.

– «Пробелы», – язвительно передразнил Йотун. – И какие же?

– Троллья поэзия. Ты сам видишь, в нашей переписке нет ничего предосудительного. Маг тоже не нашел, к чему придраться.

Не говоря о том, что он сам поощрял наше с Тиссой общение.