Книга Посткарантин, страница 52 – Злата Косолапова

***

– Клык и Тверьев – самые старшие изоснователей нашего города. Клык погиб шесть лет назад, а Тверьев тремя годами позже, – сказала Варя. – Так вот, Часовой – младший брат Клыка. Можно сказать, он его преемник. Это Клык его так прозвал, Часовым то есть. Просто Часовой, он мне сам рассказывал, всегда при случае вызывался стоять на ночном карауле. И всегда ночную смену принимал лучше всех.

– А Майоран? – с любопытством спросила я, протягивая свой последний жетон русоволосой девушке в засаленном фартуке.

Девушка скептически посмотрела на жетон, кинула на стол маленький леденец на палочке и ушла. Леденец я отдала Варе, за что она меня искренне поблагодарила.

– Он был приёмным сыном Дмитрия Тверьева. – Варя нахмурилась и покрутила конфету в руках. – Я хорошо знаю историю Майорана. Про него здесь много легенд ходит – то одни повести, то другие… Но Часовой моему брату сам всё рассказал. Всю‑всю правду. Тверьев с Клыком нашли Майорана у работорговцев, когда тому было лет десять. Дело было в каком‑то диком местечке, где эти работорговцы обитали. Кажется, где‑то под Воронежем, что ли… Далеко отсюда, в общем. Часовой сказал, что там бойня была чудовищная, а Майоран вот выжил. Майоран – это, кстати, приправа такая, знаешь? – Варя почесала макушку и вопросительно на меня посмотрела. Я неопределенно пожала плечами – никогда не слышала, если честно. – Очень редкая и дорогая. Так вот Майорана, ну, в смысле, мужика… То есть тогда‑то он мальчиком был… Короче, он тогда даже своего имени не знал. Когда Тверьев нашёл его, он стоял где‑то там, в уголке с мешком этой приправы. Вот они его и стали так называть – Майоран. И Дима Тверьев всегда любил его, как своего сына.

– Надо же, – протянула я, выслушав Варю. – Как интересно…

Я уставилась в кружку, на дне которой чернел остывший кофе. Некоторое время мы с Варей просто молча сидели, думая о своём.

Сегодня утром, после того, как мы покинули окраину города, где я проспала всю ночь, Варя отвела меня в одно из её самых любимых мест в Тверском, в кофейню с ужасным названием «Флакончик», которая находилась в старой высотке на центральной улице Тверского и занимала почти весь первый этаж здания. И вот теперь мы ёрзали на не слишком‑то удобных табуретах, сидя у мраморного стола в помещении, где некогда располагался какой‑то парфюмерный магазин. Народа в этой кофейне пока было нетак много, а еда была вполне сносной: мне удалось попробовать клейкую рисовую кашу, что варили местные повара, и маленький тост с джемом. У Вари был с собой один жетон, к которому я прибавила те, что подарил мне Гоша. Все эти деньги мы спустили на завтрак.

Я посмотрела на девочку, на чьих тёмно‑рыжих волосах переливался свет утреннего солнца, сквозь огромное окно кофейни она следила за едва проснувшимися горожанами, снующими по Центральной улице.

Заметив мой взгляд, девочка улыбнулась.

– Скоро я уже Даньку пойду встречать с работы, – сказала она. – Тебе куда надо? Могу подсказать дорогу.

Я тяжело вздохнула. Знать бы… Надо Вебера найти. Или хотя бы, может, разузнать что‑нибудь про него… Вдруг он весточку какую прислал. Надо к Кошке. К тому же я думала продать кое‑какое барахло из Адвеги – без жетонов туго будет.

– У меня совсем нет денег, – сказала я, подёргав короткую прядку волос у самого уха. – Я бы хотела продать кое‑что. Мне вчера упомянули про девушку, что держит в городе хороший магазин…