Книга Злодейка в быту, страница 116 – Мстислава Черная

— Разве сдержанность не добродетель? — ухмыляется Шаоян.

Иллюзия не исчезает полностью, сквозь образ заурядного небожителя начинает просвечивать настоящая внешность моего демона: антрацитовая кожа, горящие янтарным огнем глаза.

Папа вдруг становится похож на хищника, готовящегося к броску.

— Юйлин, взмахни веером.

Что он имеет в виду? Подарок, оставленный мне матерью?

Сорвать бусину и… отправить зов? Но папа так и не успел объяснить мне, кто из небожителей откликнется. Зато Шаоян успел: вне Срединного домена корона почти бесполезна. Неуязвимый в Нижнем мире, здесь Шаоян может быть убит.

Чай остыл, но я беру пиалу и с нарочитой неспешностью делаю глоток. На языке расцветает острая горчинка. Вкус уже не так хорош, как мог бы быть.

Не знаю, чего папа добивается. В любом случае веер вместе с фигуркой девятихвостой лисы и шпилькой лежит в шкатулке, а шкатулка спрятана в одном из ларцов, стоящих в боковой комнате, примыкающей к нашей с Шаояном спальне…

Я ставлю пиалу чуть резче, чем следует:

— Я думаю, нам пора. Если уйти из родительского дома слишком поздно и вернуться на закате, то это, говорят, к несчастью.

— Юйлин?

— Пап, я не понимаю, о чем ты думаешь, но могу повторить. Я живу хорошо, лучше, чем когда бы то ни было раньше.

Кажется, у папы в голове не укладывается, что я могу добровольно связать свою судьбу с демоном. Только вот если отбросить сказки о благородных небожителях и злобных чудовищах Нижнего мира, то оказывается, что особой разницы между заклинателями и демонами… нет. Неужели папа думает иначе?

Или он боится, что Шаоян каким-то образом принудил меня?

Допустим, папа не верит словам. Но неужели он не видит, как мне с Шаояном спокойно и легко? Подозревает, что я притворяюсь?

Наверное…

Я ловлю его взгляд и словно случайно безымянным пальцем левой руки прижимаю к ладони мизинец. Не всё может быть сказано вслух, особенно при дворе, именно поэтому папа научил меня тайным знакам, которые будут понятны только нам двоим, а сторонний наблюдатель едва ли обратит на них внимание, а даже если и обратит, то всё равно не поймет значение жеста. «Что?» — спрашиваю я.

Заметив мой вопрос, папа перекрещивает указательный и средний пальцы правой руки. «С тобой всё в порядке?»

«Да, у меня действительно всё хорошо».

«Хорошо».

Надеюсь, хотя бы сейчас я была убедительна.

— Дорогая супруга, — Шаоян делает вид, что ничего не заметил, — прежде чем мы вернемся, я должен предложить тестю разобраться с печатью на запястье той госпожи, что скрасила наше ожидание. Это не займет много времени, не беспокойся.

— Да… Ты так внимателен к мелочам.

— Императору не понравится, если Анши… лишится браслета.

— Дорогой тесть, а вам нравится, что на госпоже браслет? Совсем недавно на ваших плечах лежала ответственность за всю семью, но теперь Юйлин покинула родительский дом, а ваш брат со дня на деньвернется в столицу, и вам больше не нужно придерживаться прежнего образа мыслей, не так ли?

— Я думал об этом. Оставить пост министра, буду откровенен, весьма заманчиво. В юности я мечтал стать торговцем-авантюристом, добывать сокровища и продавать их на тайных аукционах, стать легендой. — Папа вроде бы усмехается, но с нотками грусти.

— Так в чем же дело? — удивляюсь я.

Хотя мне трудно представить папу сражающимся в дикой чащобе с неразумным зверем, чей рог или клык особенно ценен, добывающим в топком болоте драгоценный цветок или же откапывающим алмаз в недрах заброшенной, полной враждебных призраков шахты, не вижу причин отказываться от мечты. Да, папа уже не мальчишка, а взрослый состоявшийся мужчина, только вот жить одним лишь здравым смыслом… скучно.