Книга Злодейка в быту, страница 121 – Мстислава Черная

Шаоян щелкает пальцами, и нож срывается в полет.

Оружие со свистом рассекает воздух, фиолетовая вспышка на миг слепит.

Моргнув, я успеваю только удивиться резкости моего демона. Он ведь отправил старика на перерождение? Что Шаоян мог причинить призраку вред или, того хуже, развеял, я даже тени мысли не допускаю. Ха, когда я стала такой доверчивой?

Внутри ни намека на беспокойство.

И я права — после удара призрак остался цел и невредим.

Магия тает, вместе с сотканным из энергии кинжалом развоплощается обрывок веревки, а старик словно впитывает выплеснувшуюся ци — становится ярче, плотнее. В ночной полутьме он уже неотличим от человека.

Со стороны колодца раздается треск ломающихся то ли сухих бамбуковых стволов, то ли вовсе костей. Хотя я понимаю, что ничего опасного не происходит, мне становится слегка не по себе, и Шаоян тут же приобнимает меня за плечи. Я накрываю его ладонь своей, а глаз не отвожу от колодца. Из развороченного зева поднимается та самая печать — переплетение сине-фиолетовых линий, вязь иероглифов.

— Однако… — хмыкает Шаоян. — Наш монах потратил столько усилий ради какого-то призрака?

— Мм?

— Здешнее захолустье похоже на карман, поджатый горами с одной стороны и лесами с другой. Странствующие монахи предпочитают более обжитые районы, приятнее идти от деревни к деревне, чем продираться через чащобы без надежды, что за следующим буреломом тебя встретят поклонами и миской горячей лапши. Старик ведь не сказал, что монах шел вместе с чиновником, нет. Монах явился сам по себе.

— Он был не случайным гостем. Он…

— … приходил проверить, как поживает младшая ветвь семьи Тан? — Шаоян завершает мою мысль и пожимает плечами. — Не думаю, что монах враг нам, но давай вернемся домой пораньше? Ни малейшего желания встречаться с небожителями.

— Конечно.

С очередным душераздирающим треском линии, образующие печать, рвутся.

— Сян-Сян, — выдыхает старик и исчезает. Не пропадает с глаз, а именно уходит.

Вроде бы финальная точка поставлена…

Но нет.

Я поворачиваюсь на невнятный всхлип, донесшийся откуда-то слева. После исчезновения павильонов руины вернулись на свое исходное место, и теперь от полуобрушившейся стены ветхого строения отделяются три, нет, четыре тени.

Появляется фонарь на длинном шесте. Желтого света хватает, чтобы во всех подробностяхрассмотреть кутающиеся в накидки фигуры.

Шаоян реагирует первым:

— Да чтоб им ноги узлом завязало!

— Тетушка? Кузина? — удивляюсь я.

Вперед выходит дядя:

— Юйлин, дорогая! Ты наконец-то вернулась! — Руки широко раскинуты, лицо лучится фальшивой радостью.

Дядя спешит нам навстречу изо всех сил, но, как бы он ни торопился, пока он дойдет до нас, мы с Шаояном раз десять успеем скрыться в портале. Кажется, мой демон думает о том же, но в своей манере.

— Придушить, утопить, уронить в колодец? — перечисляет он варианты.

— Дядя все-таки родственник, — вздыхаю я.

— Родственник, который залез в твой дом, как вор, Лин’эр? — раздраженно фыркает Шаоян.

— Родственников не выбирают, — тихо отказываюсь я и повышаю голос: — Дядя, почему вы не на пути в столицу? Отец не находит себе места от беспокойства, не получив хотя бы весточку о вашем благополучии.

Широкая улыбка вянет, дядя останавливается и медленно опускает руки. Да, мой тон ни разу не дружелюбный, и, кажется, госпожа Ланши хочет меня укорить, она даже приоткрывает рот, но не решается и остается за дядиным плечом. Обе кузины молчат, но если Сюлан неподвижно замирает, то Цици исполняет приветственный поклон.