Книга Злодейка в быту, страница 123 – Мстислава Черная

— Ай, я, кажется, рожаю.

— Удачного разрешения, добрая госпожа, — желает Шаоян,склоняет голову на прощание.

Пространство восстанавливается. Ша-ци проходится по телу наждачкой.

— Как ты ловко с ними разобрался.

— Моя супруга меня хвалит? Я счастлив. — Шаоян расплывается в широченной улыбке, нарочито белозубой, но одновременно искренней.

Я оглядываюсь.

Когда я только выкупила дом вдовы Ции, здесь царила атмосфера погоста: разваливающиеся строения, пыль, черепки, вездесущая сорная трава и, разумеется, не нашедший упокоения призрак. Шаоян навел волшебный порядок. До сих пор не знаю, куда пропадали руины, на месте которых встали дворы, достойные особ императорской крови. Теперь же всё вернулось в исходную точку: всё те же развалины, всё те же черепки. Разве что призрака не хватает. Хотя нет, вот он.

Призрачный старик появляется не один. Рядом с ним его Сян-Сян, известная мне как вдова Ция. Наверное, больше она не вдова: душа отбросила ветхую телесную оболочку и воссоединилась с душой любимого мужа. Их теплая нежность друг к другу видна в их объятиях, взглядах, улыбках, осторожных касаниях. На глазах призраки молодеют, словно ночной ветерок сдувает с них года, как пылинки.

Молча поклонившись, они тают, уходят из мира живых за грань.

— Неужели кто-то из них переродится ребёнком Мяо’эр? — удивляюсь я.

— С чего бы? Миров много. Земля, например. Вдруг в той твой жизни они были соседской супружеской парой, мм?

Едва ли.

Я улыбаюсь. Шаоян подхватывает меня на руки, и я чувствую, как мы то ли спускаемся на скоростном лифте, то ли проваливаемся. Точка поставлена, нас тоже ждет новая прекрасная жизнь.

В сумерках озёра Кристальной Чистоты особенно опасны, но рядом с Шаояном я могу не беспокоиться ни об ищущих ужин плотоядных лианах, живущих в кронах здешних деревьев-исполинов, ни о внезапных гейзерах ша-ци, настолько раскалённой, что сперва я приняла энергию за фонтан вырвавшейся из недр лавы, ни о полуразумных хищниках, ни о ядовитых парах, время от времени насыщающих воздух.

Под моими пальцами переливаются струны Семиголосой цитры, драгоценного подарка Чаоци.

Пусть мне бесконечно далеко до музыкального мастерства брата моего мужа, я учусь — прямо сейчас зарождающаяся мелодия обретает уверенность, громкость, колебания струн резонируют с энергетикой окружающего пространства, с моей аурой, и по телу разливается тягучее как карамель тепло.

Мне начинает казаться, что, откликаясь на музыку, незримые потоки ци и ша-ци ускоряются, закручиваются в танце, переплетаются, сливаются и в то же время не перемешиваются, чистая ци остаётся чистой, а искажённая — искажённой.

Низ живота наливается жаром, я ощущаю, как ведомая мелодией энергия закручивается в миниатюрный смерч. Не зря я сравнивала раскалённую энергию с лавой — внутри будто жидкий огонь кипит.

Я знаю, что можно оборвать перелив струн, оборвать мелодию, и жар стихнет даже раньше, чем погаснут звуки, но я продолжаю игру. Если концентрироваться на движении пальцев, на гармонии пространства и мелодии, которую рождают мои касания, боль становится почти терпимой. «Почти». Это четвёртая попытка, трижды я не выдерживала, опрокидывала цитру. Шаоян ловил бесценный инструмент, ловил меня, поил успокаивающим эликсиром и уверял, что однажды у меня обязательно получится, что торопиться не имеет смысла, что у нас впереди вечность.