Книга Имя Кати, страница 27 – Павел Губарев

— Вы хотите сказать, я не честна с собой? Что за дешёвые манипуляции. Я уже не девчонка, мне уже за тридцать.

— Не обижайтесь. Я же говорю: вы просто что-то забыли.

— Быть может, потому что я хотела это забыть? — взвинтилась Анна.

— Ваше право. Только смотрите, что получается. Кто-то — и быть может, даже не человек, а компьютер — включает три песни подряд. У вас учащается сердцебиение, расширяются зрачки, пересыхает рот. Пропадает аппетит. Но вы не можете объяснить, что это значит. Ни мне, ни себе. Вами манипулируют. Я лишь довожу это до вашего сознания.

Анна скрестила руки.

— Ну допустим. И что с того?

— Представьте себе плотину. Река — это ваши воспоминания. Плотина отгородила память от сознания. Каждый тонкий ручеёк, который прорывается меж брёвен — это деталь воспоминания. Надо сделать так, чтобы ручейков было ещё и ещё больше, чтобы плотину размыло и она рухнула.

— Ну-ну. Поэтично излагаете. Что конкретно делать будем? Ждать ручейки?

— Ручейки появились в тот момент, когда вы в первый раз увидели фотографию отеля. Давайте повспоминаем, что происходило далее. Что вы видели и слышали с того самого момента?

— Такси? Самолёт? Вы видели и слышали то же самое.

— Мы смотрели и слушали одно и то же. А вот видели и слышали разное. Рассказывайте.

Анна в очередной раз удивилась наглости молодого человека. Но почему-то послушалась и стала рассказывать про такси, аэропорт и самолёт, надеясь, что тот прервёт занудное перечисление. Но Кей слушал её внимательно. Его собачьи глаза стали её раздражать, и Анна сталашарить взглядом по скатерти, а потом представлять, что говорит не для Кея, а для головы жареной рыбы на тарелке. Но через какое-то время ей стало казаться, что и в глазах рыбы появилась мука.

— Впереди, в кресле, сидела женщина… — Анна так устала от этого монолога, что даже оставила сарказм. — Женщина средних лет с ребёнком. У женщины была красная блузка. Нет, малиновая. Женщина рассказывала сказку. Одну и ту же, по кругу. Потом принесли бутерброды.

— А что это была за сказка?

— Обычная какая-то сказка. Про трёх медвежат.

— Вы помните сказку?

— А вы не помните?

— Расскажите.

Анна потянулась за ножом и отрезала себе кусочек лимона, приложив куда больше силы, чем нужно.

— Чёрт, какой вы настырный. Первый медвежонок… чтоб ему пусто было… Первый медвежонок построил домик из соломы. Второй — из веток и прутьев и ещё какого-то дерьма. Где он его только взял? — Анна, игнорируя приличия, выдавила лимонную дольку в чай руками, представляя, что душит Кея. И запела:

— «У меня хороший дом. Новый дом, прочный дом». Молодец, мишутка, с другой стороны. С нашими ставками по ипотечным кредитам…

— А третий медвежонок?

— А третий поросёнок построил дом из камней. Он был всех умней. Его звали Наф-Наф. Хорошее имя, кстати, почти такое же красивое, как Кей.

— А первого поросёнка как звали?

— Первого медвежонка? То есть…

У Анны закружилась голова. На секунду мысли смешались, как во время погружения в сон. Капля лимонного сока упала в чай, и звук падения смешался с музыкой, отчего показалось, что Анна капнула соком в песню. У неё возникло чувство чего-то непоправимого. К счастью, это быстро закончилось. Кей заставил её сделать длинный вдох и выдох. Всё вернулось на рельсы рациональности, и ощущение безумия растаяло. Стинг всё так же был расстроен, но вовсе не кислой каплей в гитарных нотах, а тем, что его девушка дышит и ходит без него, а ему приходится следить за каждым её шагом.