Книга Имя Кати, страница 91 – Павел Губарев

Когда мне стало четыре

Меня не прибавилось в мире

Когда мне стало пять

Что с меня было взять?

Но теперь мне шесть…

— Это ты сочинил?

— Нет, это Александр Милн, который «Винни-Пуха» написал. Я вообще больше люблю Грэма, но у Милна мне очень нравится этот стих. Я только что его перевёл для тебя на русский.

— Я знаю английский.

— Да, но иностранный язык производит другое впечатление, и этим тоже не можешь управлять.

— Так… чем я ещё не могу управлять? — спросил Ани, опускаясь на колени.

— Ты чувствуешь запах. И не можешь его не чувствовать.

— Согласен. Ещё?

— Чем пахнут палочки?

— Сандалом. А одна якобы розой, но на розу похоже так себе.

— То есть ты не можешь управлять ощущениями и восприятием.

— Слушай, а это всё… ты на психолога учился?

— Вот. Твой опыт подсказывает тебе, что человек, который системно что-то излагает, явно где-то готовился, что-то изучал.

— И над опытом я тоже не властен, да?

— А также над склонностями и волей. Склонности в тебя заложили родители. Часть из них ты выиграл в генетическую лотерею. Часть воспитали друзья, родственники и школа. Общество, среда.А воля…

— А что с волей? Разве она не сознательный контроль по определению? Я чего-то хочу. Окей, это не мои желания. Но я их сознательно выбрал и сознательно исполняю. Так?

Лёва замолчал, разглядывая, как стелется дым от ароматических палочек. Ани смотрел на Лёву, ожидая ответа. Чем дольше они молчали, тем больше Ани улыбался: он пытался поймать взгляд Лёвы, но Лёва смотрел на дым. В конце концов Ани потерял интерес к разговору и стал ползать на четвереньках, помахивая палочками.

— Давай проведём эксперимент, — сказал Лёва. — Я тебя попрошу кое-что НЕ делать. Это будет в твоей воле. И ты этого постараешься не сделать.

— Ладно, — бросил Ани, не поворачиваясь к Лёве.

— Не смотри на мою правую руку.

— Ладно. Про фиолетовую собачку при этом думать? Или не думать?

— Люк в подвал вон там. Я показываю правой рукой. Дым уходит вот в эту щель.

— Надо признать, — медленно сказал Ани, — меня удивило не то, что я был побеждён в философском споре, а то, что я в этот момент стоял на четвереньках.

Он перевернулся и сел на пол, разглядывая Лёву.

— Надеюсь, вы с Катей не поженитесь. Ты приятный чувак, но если научишь её вот так мозги выкручивать… То бедный я. А хотя я только что выяснил, что никакого меня нет. Так что даю тебе моё благословение.

Они открыли люк, державшийся на двух современных пневмоподвесах, и заглянули в подвал. Подвал был пустой, чистый и слегка пах грибами.

— Как думаешь, Лёва, если ты откроешь люк, а я его толкну в спину, он туда упадёт? А если захлопнуть люк, он выберется?

— Выберется через окно подвала. Но это неважно.

— Почему?

Лёва указал на небольшую чёрную точку на внутренней стороне крышки люка.

— Что это?

— Жучок. Микрофон с передатчиком.

— Откуда ты знаешь?

— Люблю шпионские битадаптивы.

Ани с размаху захлопнул люк. Лёва поморщился от грохота. Ани пошёл на кухню и сунул догорающие палочки в мойку.

— Злые вы люди. И роботы. Сперва вырвали меня из дома, лишили всего привычного. Потом лишили понимания, кто я есть. Теперь даже приватности. Скажи, зачем ты мне это всё излагал. Что это вообще за теория? Экзистенциальная гештальт-нейрология?

— Буддизм. Анатман — идея, что существует пять скандх, которые человеку кажутся его эго. Но нет. Никакого эго у человека нет.