Книга Бесприданница. Графская дочка, страница 88 – Надежда Соколова

– Вижу, – насмешливо ответила я, – как именно вы привыкли жить. Поэтому-то боги выдернули меня из другого мира. Чтобы обе расы начали снова общаться друг с другом. Но все, кончено же, подчиняются многовековымзаконам. А как же иначе?

– Все казала? – прищурился Ричард. – Марлена, я понятия не имею, что там задумали боги. Но ты живешь не среди них, а среди людей. А теперь еще – и среди драконов. И ты…

– Поцелуй меня, – перебила я его.

Стоит, умничает. А я, может, хочу его ласки! И внимания с его стороны!

Он на мгновение замер, затем обнял меня, прижав к себе. Его губы коснулись моих, мягко, но настойчиво. В комнате стало тихо, только часы на стене продолжали отсчитывать секунды.

До конца дня мы оставались в нашей спальне: ели, спали, болтали, занимались постельными играми. Даже ужинали здесь. Я отдыхала и от родни Марлены, и от собственного родича, мнившего себя чуть ли не владельцем Мироздания. Вот кому санитары со смирительной рубашкой точно не помешали бы.

Но, конечно, свои мысли я оставила при себе – не стала делиться ими с Ричардом. Иначе снова услышала бы нравоучения о том, что я не уважаю тысячелетние обычаи и законы.

Зато я наконец-то пришла в себя после событий последних дней, выспалась, вылежалась и на следующее утро чувствовала себя свежей, бодрой, отдохнувшей.

И служанку, присланную предком порталом, я встретила добродушной улыбкой. Правда, служанка почему-то вздрогнула, посмотрев на эту самую улыбку. Но то точно не моя вина.

Звали девушку Мартой. Ей было шестнадцать лет. Она умела прислуживать знатным аристократкам и имела все задатки для того, чтобы выбиться в те же горничные, а может, и занять место экономки.

Позже, конечно, не сейчас. Пока же она смотрела на меня, как кролик на удава, послушно ловила каждое мое слово и вела себя крайне скованно. Вот где было огромное поле для работы. Моей, естественно.

Её платье серого цвета, хоть и чистое, было заметно перешито – на локтях выделялись аккуратные заплатки, а пояс стягивал талию чуть туже, чем требовалось, будто достался от старшей сестры. Волосы, тёмно-каштановые, были собраны в тугой пучок, но несколько прядей выбивались у висков, словно она торопилась. На ногах – стоптанные туфли, явно не по размеру: левая чуть сползала с пятки при каждом шаге.

Я дала ей возможность отдохнуть до конца дня. А на следующее утро она уже вышла на работу.

И первым делом принесла мне поднос с завтраком, расставляя чашки на столе с точностью, выдававшей тренировки: край блюдца ровно всантиметре от края стола, ложка параллельна ножу. Руки её дрожали, когда она наливала чай, но ни капли не пролила. Глаза, серые и широко раскрытые, то и дело метались между моим лицом и полом, словно искали безопасную точку для фокуса.

– Вам… угодно ещё что-то, госпожа? – голос сорвался на высокой ноте, и она тут же сглотнула, поправляя складки скатерти.

Я заметила, как она машинально проверяет чистоту серебряных приборов краем передника – привычка, привитая строгой наставницей. Её движения были чёткими, но механическими, будто она повторяла заученный ритуал.

К концу недели она уже знала, что я предпочитаю чай крепким, а книги на столе не трогать, даже если они мешают. Но вздрагивала, когда я входила внезапно, и всё ещё путалась в поклонах, слишком низких для человеческих обычаев. Её обучали драконьему этикету: там приветствия сопровождались касанием пальцев к вискам, а не реверансами. Теперь ей приходилось переучиваться, и каждый раз, застигнутая врасплох, она на мгновение замирала, словно выбирая между двумя мирами.